Бессердечный

Вот, конечно после такого коллапса я наведался к доктору Резникову. Обижать дипломированного специалиста я не стал, хотя так хотелось. За месяц дружбы с Кирой я вспомнил больше чем за пять эксклюзивных сеансов у доктора Резникова, это если учесть, что с ним я вообще ничего не вспомнил. А Кира со своими, как бы доктора сказали, любительскими выводами и неоправданно-абсурдными экспериментами помогла вспомнить, что я люблю зиму и вполне фотогеничен, что не так важно. История мне даётся с большим успехом и увлекает сильнее, чем молодёжь компьютер, к которому у меня, кстати, ни единого грамма притяжения. Когда-то я стрелял из лука или арбалета, возможно даже занимался профессионально, руки откуда-то помнят, как обращаться с оружием, а это прямое доказательство – что я иду в нужную сторону. И да Резников поругал её метод, сказав, что такими темпами я заполучу ещё одну психологическую травму, но я твёрдо решил от него отвязаться. Посыл получился двояким и Резников Александр Вениаминович не совсем меня понял: записал на очередной бесполезный сеанс во вторник девятого декабря. Что ж его дело, моё же добиться результата любым способом, как можно цельнее и быстрее. Да, время не ждёт, как поётся в одной хорошей песне. И я не жду, терпение, как известно не у всех ангельское. Хорошо, что Кире нравится со мной возиться…

Глава 5.

1

Что день не задался, я понял с первой секунды, когда открыл глаза и получил горстку побелки при попытке зевнуть. Я резво побежал её выплёвывать, и с испорченным настроением побрёл на кухню. Время тикало к десяти, Кира уже ушла в институт и как всегда оставила недопитый какао в кружке и меня одного в старом доме. Покопавшись в буфете, я обнаружил, что кончилось всё, включая сахар, заварку, и даже какао оказалось последним. Да, весело, подумал я и записал себе в голове составить список продуктов для покупки. К своему обыкновению еду мы покупали себе сами, но ели и даже готовили вместе, странно, правда. В еде не привередливые во вкусах схожие, не жадные квартиранты, заметил я со смешком. Оделся, закрыл квартиру – решил поесть на работе. Шёл как обычно пешком, под куртку уже приходилось поддевать тёплый чёрный свитер и смотрелось это необычно, будто в чемодан напихали немыслимое количество вещей и каким-то чудом закрыли. Но грех жаловаться – самые холодные деньки ещё впереди, хотя кто знает, ноябрь ещё не кончился. Я продолжал путь, осознавая себя частью торопливой толпы, а город застыл, покрылся снегом как гора, а неровные зубья домов по-разному, кто больше, кто меньше скрывались в белой пудре. Солнце сегодня выходить не хотело и небо с проблесками бурого цвета нависло над городом, стиснуло его и захотелось спрятаться, уйти от него, чтобы не давило. Конечно синоптик из меня плохой, но чую, что сегодня магазин посетят разве что те, кого случайно настигнет небесный плач. Всегда старался избегать посредственности или серости – в последнее время либо чёрный, либо белый, подумал я. Почему-то контраст меня беспокоил – на это непродолжительное время жизни я решил, что всё буду воспринимать либо плохо, либо хорошо. Вспомнил немного о себе – хорошо, не вспомнил – плохо, попытался и не вышло – тоже плохо, а если вышло, например, вспомнил бы в стрелковом клубе про те тринадцать болтов – тогда вовсе отлично. Ты либо смеёшься, либо плачешь, серая прослойка безразличия не всегда человеку к лицу от неё и самому становиться тошно и мерзко, но ты не сразу это поймёшь, почувствуешь.