Бессердечный

Вильям повернулся к человеку и даже не постарался разглядеть его, глаза не скользнули ни по лицу, ни по одежде, он словно расфокусировал взгляд и только сказал спасибо в сторону, где стоял Кирилл. А вот Кирилл, он же вчерашний наглец из магазина, его узнал, он, словно ошарашенный вытаращил глаза, не зная, как проступить и остался на месте.

– Ну ладно, – словесно Вильям прикрыл рот Кириллу, – бывай, нам пора.

– Да-да, – и в ту же секунду будущий врач прошёл мимо Киры и скрылся в противоположной от остановки стороне. Никто не обратил на него внимания, как на проходящих людей, когда ты спешишь.

– Залезай, – Вильям присел и показал на спину, – донесу тебя.

Кира отказалась:

– У тебя же сердце больное! – на что послышался злорадный смех.

–А ну садись! Если ты заболеешь или ещё что, как я себе память верну?! Не думай там ничего, я для себя стараюсь,– Кира пробубнив для приличия, якобы она сопротивлялась, залезла на спину и сцепила руки на его груди. Вильям встал и, вспомнив, что хотел сказать, строго, как отец её предупредил.

– Шапку завтра надень.

– Угу, – пробубнила она над ухом.

Дорога плыла молча, небо посыпало их снегом, он серебрился в свете фонарей, а холод куда-то ушёл и ветер исчез вместе с ним, вокруг опустело – и показалось, что на земле осталось только двое.

2

Кира ещё ходила с эластичной повязкой и слегка хромала, прошло всего три дня. Выходя из подъезда, она проверила ключи в сумке и поправила фотоаппарат, висящий на шее, и только после этой церемонии поковыляла в институт. День разгорался с ярко-алого зарева на небе, пробил десятый час, Вильям ещё спал, хотя остальной мир проснулся или в лучшем случае начинал просыпаться. Кира шла по улице и смотрела, как светлеет небо, а снизу отступал мрак, он удалялся, уступал свету, и она даже не заметила, как схватила фотоаппарат: сняла крышку затвора, и, затаив дыхание приблизила курсор, и люди в этом момент будто попрятались. В объективе появился старый девятиэтажный дом, он чернел остатком ночи и порос снегом, как вершина горы, на него падал лучистый снег, он поглощал тьму и превращал в себе подобный свет. Кира сняла серию кадров и ярко проявила этот процесс, и довольная пошла дальше.

– Постой, Кира! – крикнули со спины, и она замедлено обернулась,– Добрый день.

– Добрый. Кирилл ты откуда здесь? – Кира сдержанно улыбнулась, подозревая, что встретились они неспроста.

– Я за тобой следил, хотел поговорить, – откровенно сказал он.

Не очень удивлённая этим фактом Кира согласилась на разговор, только если он пройдёт по дороге в институт.

– Ваш друг, Вильям Чёрных, он и мой друг тоже.

Кира встрепенулась, фамилию тем вечером она не называла.

– Как раз тот друг, из-за которого я поступил на хирурга, – Кирилл почему-то говорил в весёлой, радостной манере и так быстро, что Кире пришлось его приостановить.

– Постой, постой! Что от меня-то хочешь?

Кирилл замолчал, он верно ещё и сам не до конца понимал что хотел. А пока он думал, сквозь прекрасное утро в голову Киры прокралось неприятное ноющее чувство досады.

– Подожди, – сказала она медленно, – это из-за тебя он потерял память и вынужден жить с имплантатом сердца или как там эта штука называется? Тот несчастный случай, который он не помнит, произошёл по твоей вине? – Кира напугано всмотрелась в зелёные глаза с внезапной вспышкой ненависти, брови её нахмурились и загорелись щёки.

– Нет, не совсем так, – радость у него прошла, улетучилась, как газ, – нас было трое и четвёртый Вильям, на его восемнадцатый день рождения. Симон и Вильям повздорили, дело было осенью и в лесу. Мы стреляли перед этим из арбалета, а они подрались возле мишени. Вильям накололся на болты и получил металлическим болтом в висок. Я пытался всё остановить, но хреново пытался.

Рассказав всё он возобновился в лице преследуя более весёлую цель, чем воспоминание прошлого, что к хорошему, как известно не ведёт.

– Друзья называется, да это змеи какие-то, так поступить «не нарочно», да я не поверю, – с отвращением сказала Кира.

Они стояли возле проезжей части, машины противно гудели и проезжали мимо. С дворов они вышли к остановке, но так и остались около проходной с ржавой тёмно-рыжей кованой оградой, застряв между ним и дорогой.

– Что тебе от меня нужно?

– Я хочу помочь вернуть ему память, но иррациональным способом. Вы, как я увидел, сдружились. Иногда память, как и пропадает в шоковой ситуации, так и возвращается в ней, а мы можем создать для него такую ситуацию.

– И как ты себе это представляешь? Нападём на него, припугнём?

– Нет-нет, – удивился он такому примеру, – Скажи, он к тебе привязался?

Кира задумалась, а потом робко ответила.

– Не уверена, мы просто дружим.

– Если он привязан к тебе, то для него это станет невыносимо, – сказал Кирилл, он что-то уже придумал, но поделиться с собеседником забыл, и говорил, лишь конечные доводы, на которые Кира непонимающе смотрела и всё подумывала: уйти или остаться, – он захочет вернуть тебя, а от меня избавиться!

– Интересное предложение, – как-то заикаясь, сказала она, – только я ничего не поняла, вообще ничего.