Бессердечный

Я бесцельно прошёлся по магазину, отсидев пятую точку, обнаглел до такой степени, что оставил трон и зашёл в дальний зал, миновав комнату с книжными стеллажами. В магазине было тихо и тепло, всё вокруг отдавало стариной. Сам цвет и стен и пола пропитался коричневой ржавчиной. Статуи древних богов, точнее славянских идолов я прошёл быстро, старался не смотреть на них. Не знаю, почему деревянные статуи пугали меня – читать и интересоваться ими, было занимательно только в книгах и статьях, а с другими историческими объектами: военной техникой, баррикадами, историей Кремля и всем, что не относилось к ритуалам и обрядам, я относился спокойно. Навострив уши, я убедился, что дверь никто не трогал и подошёл к стенду с оружием. На серой неровно покрашенной стене висели арбалеты и луки – от примитивных моделей до современных с гибкими плечами и спусковым механизмом – курком. Глаза пробежались по экспонатам и заострили внимание на охотничьем луке чуть ли не с меня размером. Я примерился, попробовал натянуть тетиву, но отложил – не моё, хотя даже понравилось напрягаться, но место, где было моё сердце, напомнило, что напрягаться можно и в последний раз. Повесив лук обратно от греха подальше, я присел и опустил взгляд на среднего размера арбалет из дерева и металла, он был длиною с мой локоть, не считая приклада, что занимал почти столько же. Приятный в руках, не слишком тяжёлый, он проявился аккуратным и лёгким в обращении. С ним я провозился довольно долго, примеряясь и спуская курок, только без болтов во мне не вспыхивало то ощущение, что было в стрелковом клубе, словно всё дело было в звуке, в самом действии, когда болт попадает в мишень – вот тогда моя память начинала тревожиться и что-то раскапывать в себе. Будто это становилось для неё кнопкой «начало работы», но тут же включалась и другая не подвластная мне кнопка «нельзя». Через некоторое время я поймал себя на мысли, что если бы в магазине стояли камеры, то меня бы давно уволили. Но тут же я откинул эту идею – камер быть не могло, не в первый раз я веду себя, как ребёнок. Я прошёлся с арбалетом взад-вперёд и почувствовал, что про кого-то забыл: одним глазом я нырнул к входу – пустой зал, другим всё ещё осматривал стену с оружием. Ещё минут через пять меня осенило, и я побрёл к книжным стеллажам всё с тем же арбалетом в поисках Канта, Гёте, Ницше и всех тех философов, которых смог вспомнить.

У хозяина магазина оказалось своеобразное представление о прядке: четыре книжных стеллажа по два с половиной метра в высоту вмещали в себя около двадцати наименований: поэзия, проза, научное издание, история медицина, космос, религия и так далее. Но! Всё это была разбросано в хаотичном порядке: бежевый тряпичный томик Ницше преспокойно пылился на верхней полке рядом с книгами по оружейному производству и обработке металла. Авиценна, ну тут не поспоришь, наверное, хозяин сомневался к какой категории его отнести – медицине или философии, и отнёс к первой, собственно там его я и искал. Но вот Кант попал в английскую художественную литературу шестнадцатого века и на этом мои поиски закончились, да и рабочий день подошёл к концу, а искать что-то в таком порядке – сложно и долго, хотя я порывался напоследок заглянуть к дальнему стеллажу с мифологией, может там, вдруг нашёлся бы Августин Блаженный и Фома Аквинский. Но для реферата Кира выбрала определённых авторов. Уже у кассы я заметил, что с арбалетом расстаться не смогу и внёс за него предоплату, подумал немного и решил, что пропажу книг никто не заметит какое-то непродолжительное время.