Бессердечный

Когда я заворачивал арбалет в тряпицу, то почему-то это задело меня, руки сделали всё быстро, как будто это не в первой, хотя я не помнил, чтобы приходилось когда-то что-то заворачивать таким специфическим способом. И вдруг в голове прозвучал голос Киры: « Если ловишь себя на мысли, что это тебе знакомо – остановись, попробуй захватить это чувство и сравнить с внутренними ощущениями». И я развернул арбалет, чувствую неуместную сейчас радость в виде воспоминания, а потом завернул всё так же, только с закрытыми глазами, пытаясь не думать, где сейчас нахожусь. И на миг мои руки и будто я сам опустились до земли, я тянулся к чему-то – от этого захотелось открыть глаза, но я лишь сощурил их сильнее. Чувствовалось присутствие людей, точнее детей, они чего-то ждали, а перед глазами открылся лес, в котором я точно уже был и знал его, а на земле в пожелтевшей и поредевшей траве лежал чёрный арбалет. Всё это время я не заворачивал его в ткань, а наоборот – распаковывал, словно подарок, но сам арбалет меня теперь не волновал. Я задался целью обернуться, чтобы разглядеть лица детей, что стояли сзади и не переставали хихикать и что-то говорить, к сожалению, моё сознание заполнила одна цель, и к их разговорам я не прислушивался, а надо было бы – может они важнее, чем лица. Я обернулся раз, второй, третий, и тут до меня дошло – сколько бы я не оборачивался, получалось так, что лес, пожелтевшая трава и дети сзади вертелись вокруг меня. Хватит! – подумал я и быстро открыл глаза, голова немного закружилась, мне это не понравилось – захотелось на воздух, и я схватил в охапку книги, арбалет, но вот самое интересное – он оказался завёрнут. Отключив электричество и закрыв магазин, я пошёл домой. И когда я шёл, быстро, как будто пытаясь поскорее встретиться с Кирой, я никак не мог отделаться от ощущения круговорота, от этого даже немного начинало подташнивать. Тёмная улица готовила сугробы снега с самого утра, и вскоре я уже не шёл, а балансировал от клочков притоптанного снега к гололёду – это отвлекло меня, и на полпути я почти забыл про неприятные тошнотворные ощущения.

Я успел к чаю: на кухне поджав под себя ноги, сидела Кира в окружении ноутбука и книг. Я быстро разделся и нырнул в комнату, чтобы спрятать в сумку арбалет, не знаю почему, но пока что не хотел говорить о нём Кире, куплю его полностью – тогда и покажу. Пройдя в кухню, я добавил к книгам на столе ещё стопочку, на что она устало улыбнулась и отложила всё в сторону.

– Перекур, – Кира тяжело вздохнула, – Ты куда, Вильям? Посиди со мной.

Я сел рядом и вопросительно уставился на неё, – зачем я тебе, мешаться?

– Как твоя память, мы давно не говорили?

– Моя память – самое стабильное, что есть в мире. Пока что ничего не вспомнил.

– Совсем ничего? – заваривая чай, она обернулась, чтобы понять солгу ли я.

– Есть кое-что, – Кира быстро закинула сахар и ложки в кружки и села рядом, поставив их возле меня, – Я уже говорил, что в магазине недавно ко мне пристал рыжий парень и всё спрашивал, помню ли я его, а я не помню, – спокойно сказал я, размешивая сахар.

– Что ты почувствовал внутри, когда встретил его? Может страх, гнев, радость или же боль? Он же просто так не спросил бы.

– Страх и боль, – я был чётко уверен в ответе, – это потому что он имени не назвал, хотел бы чтобы я его узнал – назвался бы. Он и хотел и боялся.

Кира задумалась – присосалась к чашке и направила взгляд в неё, подловив момент, я привстал – самое время уйти, но не успел, уже и забыл про тот момент, о котором недавно хотел поговорить.

– Ты ведь уже пытался его вспомнить, но не вышло, злишься, я же вижу, у тебя не выходит.

Я насупился, но промолчал, поставил кружку на место и сел обратно.

– Давай про него пока забудем и определим самое последнее воспоминание.