Бессердечный граф

Под массой ткани его обнаженная плоть нашла вход в ее лоно, но не успел он направить Кэтлин, как она сама опустилась на него, и ее тугое влажное лоно приняло его так глубоко, как никогда раньше. От этого ощущения они оба вздрогнули и застонали, ее бархатистая плоть, пульсируя, сомкнулась вокруг его плоти. Ухватив его за плечи, Кэтлин хотела принять обычное положение, чтобы он оказался сверху, но Девон крепко взял ее за бедра, удерживая в положении наездницы, а потом помял ягодицы, наслаждаясь их формой и упругостью. Кэтлин выглядела совершенно ошеломленной, когда он стал показывать, как двигаться, делая толчки вверх и медленно опуская ее обратно, так что она скользила по всей длине его естества. Это было так необычно, что она ахнула.

Кэтлин начала неуверенно двигаться, лицо ее залилось краской. Повинуясь инстинкту, она чуть изменила положение, и движения ее становились все увереннее. В конце каждого такта она наклонялась вперед, так чтобы поглощать его толчки вверх.

Черт, было ощущение, что она скачет на нем верхом! Она наслаждалась этой скачкой, движения теперь были скорее агрессивными, и это так разожгло его, что он взмок, по лбу его тек пот. Он закрыл глаза и попытался совладать с собой, но в таком темпе, который она задала, это было чертовски трудно, даже невозможно.

– Милая, помедленнее, – пробормотал он хрипло и обхватил ее бедра руками. – Я не выдержу.

Она сопротивлялась, ее тело жаждало наслаждения, Девон чувствовал, что кульминация неотвратимо приближается, нарастает, как бы он ни старался ее отсрочить.

– Кэтлин, – процедил он сквозь зубы, – я не могу… не могу сдержаться…

Но она ничего не слышала, продолжая скакать на нем, дыхание ее становилось все чаще, она закричала и Девон почувствовал, как ее плоть запульсировала вокруг его фаллоса. Неимоверным усилием воли он заставил себя застыть, каждый мускул его тела окаменел от напряжения. Давая ей время насладиться ощущениями, он заставил себя ждать, хотя от усилий его сердце, казалось, готово было взорваться. Эти несколько секунд были самыми мучительными в его жизни, но больше продержаться не смог: мощный поток сладострастия захлестнул и его. Кряхтя от напряжения, он попытался высвободиться из-под Кэтлин, но он не учел силы ее бедер: мышцы опытной наездницы держали его так крепко, что даже тысячефунтовый арабский скакун не смог бы выбросить ее из седла. С каждым его толчком ее бедра сжимали все крепче, и это было выше его сил.

Обжигающая волна наслаждения, абсолютного, как смерть, прокатилась через его тело. Он дернулся еще несколько раз, хрипло застонал и растянулся на спине. Когда головокружительный экстаз понемногу прошел, его бросило в холод от сознания, что он излился в нее. Он никогда раньше этого не делал ни с одной женщиной: либо прерывал акт совокупления, либо пользовался, для верности, «французскими конвертиками». Теперь ему, возможно, придется заплатить за свою оплошность немыслимую цену.

Кэтлин, обессиленная, лежала на нем, и ее гибкое тело поднималось и опускалось в такт его прерывистому дыханию.

– Мне очень жаль, – услышал он ее шепот. – Я не могла остановиться, просто не могла.

Девон ничего не ответил, обдумывая ситуацию, а она виновато спросила:

– Что же нам теперь делать?

Девон знал, как не допустить беременность, но подробности действий после совокупления всегда были женской епархией. Наконец, он сумел проговорить:

– Я слышал, можно использовать шампанское, – сказал он наконец, хотя понятия не имел, как это можно осуществить.

Впрочем, в любом случае он не собирался рисковать здоровьем Кэтлин.

– Если выпить шампанского, это поможет? – уточнила она с надеждой.

Он мрачно усмехнулся:

– Не думаю… но это уже не имеет значения: принимать меры нужно было срочно, а у нас нет времени.

Давление на ребра причинял ему боль, он приподнял Кэтлин и посадил рядом. С трудом поднявшись, он кое-как привел в порядок свою одежду и подал руку Кэтлин, помогая встать.

Посмотрев на него, Кэтлин побледнела и виновато повторила:

– Мне очень жаль, простите. Уверяю вас: что бы ни случилось, я не буду возлагать ответственность на вас.

Эти слова подействовали на него как искра на порох, и страх мгновенно сменился гневом.

– Черт подери, вы думаете, это что-нибудь меняет? Я и так уже в ответе за бог знает сколько всего, к чему не имел отношения.

Кэтлин ответила с подобающим леди достоинством – насколько это возможно, когда упомянутая леди пытается подтянуть свои панталоны:

– Я не желаю быть включенной в этот список.

– На этот раз не имеет значения, чего вы хотите. Если будет ребенок, никто из нас не сможет сделать вид, что его нет, и он наполовину мой.

Он не мог удержаться, чтобы не посмотреть с ужасом на нижнюю часть ее тела, словно его семя уже укоренилось в ней. Кэтлин попятилась, и этот жест разозлил его еще больше.

– Когда у вас должны начаться месячные? – спросил он, силясь говорить спокойно.

– Через две-три недели. Когда это произойдет, я пришлю вам в Лондон телеграмму.