Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино

И только в новом десятилетии появилась робкая попытка усмотреть в фильме «Убить Билла» что-то большее, чем заимствования. «Внешне жизнерадостный, но извечно рефлексирующий маленький эльф» Анна Девятова, автор сайта Postcriticism (что бы создатели ни понимали под этим словом), видит в «Убить Билла» фильм о равенстве полов: «Феминистический настрой картины определяется еще и тем, что каждым по-настоящему сильным антагонистом для Невесты оказывается именно женщина, хранящая ствол в упаковке хлопьев мать-одиночка, как Вернита, роковая одноглазая красотка, как Элли Драйвер или же хладнокровная акула якудзовских водоемов, как О-Рен. По сути, впервые образ супергероя на экране примеряет на себя не мужчина, прекрасной леди для этого не обязательно наряжаться в красные трусы по типу Чудо-женщины, а дозволено обладать сороковым размером ноги. И именно такое определение равенства полов, по которому женщина свободна в своем решении разрубить противника мечом или же проломить ему голову с помощью кусари чигирики, смотрится куда как более независимо, чем приснопамятный рубашечный или уидоновский фетишизм»[215]. Конечно, мысль о том, что «Убить Билла» можно рассматривать с позиции гендерных исследований, не является новостью. Как не является новостью и то, что обычно провозглашаемые тезисы все же нужно аргументировать, а не просто так заявлять, упоминая в тексте слова «постмодернизм» или «китч». Однако Анна Девятова, кажется, высказала идею «„Убить Билла“ — это про феминизм» наиболее явно. Впрочем, сказано это было в 2015 году.

Но все же тем, кто хотя бы старался увидеть в фильме нечто большее, чем то, что лежит на поверхности, был Сергей Кудрявцев, более других критиков склонный к анализу и имеющий желание увидеть в кино ту или иную философию. Так, еще в 2003 году он писал: «Все-таки в теме хладнокровного воздаяния женщины, которая четыре года провела в коме и, по сути, вернулась с того света, чтобы наказать виновников расправы над участниками свадебной церемонии в провинциальной церкви где-то в Техасе, подспудно звучит мотив противостояния самому ходу времени. Невеста борется не только и не столько с бывшими товарками и их кровожадным шефом, а прежде всего — с необратимостью бытия, если уж говорить громкими словами»[216]. Несмотря на то что с позицией «Беатрис Киддо против необратимости бытия» сложно согласиться, это уже кое-что. Создается впечатление, что Сергею Кудрявцеву так хотелось увидеть в фильме глубину, что он не нашел ничего лучше, чем придумать такой ход. Кстати, как мы помним, в контексте судьбы он описывал и «Криминальное чтиво». Но самое примечательное вот в чем. Анна Девятова в своей статье упоминает, что «неожиданные монтажные решения дают добро на то, чтобы перестать считать нарочитый китч как будто чем-то плохим», в то время как Сергей Кудрявцев находит более удачный термин и употребляет выражение «высокий китч». В некотором роде это большой шаг для нашей критики — пробовать описать творчество режиссера через китч, пускай ограничиваясь при этом одним лишь упоминанием и не давая объяснений, что это значит. Англоязычные критики, скорее, используют слово «пастиш» — бывает, оно понимается как синонимичное (что в целом неверно) китчу, но в определенном отношении более востребованное, то есть модное. Однако даже западные критики касательно Тарантино часто ограничиваются в лучшем случае упоминанием пастиша.

Когда культовый фильм — это культовый фильм

Все другие рецензии неизбежно отсылали к тому, что и откуда берет Тарантино (впрочем, тоже не всегда правильно, потому что в первом томе «Убить Билла» практически нет кунг-фу, этому посвящается скорее второй том). И даже спустя несколько лет критики продолжали говорить о том же. Так, Роман Волобуев, посмотрев фильм в 2008 году, написал: «Пресловутый компилятивный метод Тарантино, каждую свою работу собирающего из лучших моментов ста тысяч любимых фильмов, тут выглядит уже не игрой в конструктор, а алхимическим процессом. Если кино — это дистиллят жизни, то „Килл Билл“ — дистиллят дистиллята, двухсотпроцентный раствор, чувства, доведенные до концентрации кислоты и уже не нуждающиеся в одобрении того, что принято называть умом»[217]. Одним словом, все рецензии различались лишь оценками — не понравилось / понравилось, гениально / бездарно.