Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино

Итак, Перри полагает, что, начиная с первого тома «Убить Билла», Тарантино все свои фильмы так или иначе снимает как спагетти-вестерны, и предлагает следующую формулу для понимания творческой эволюции режиссера: X + Y + Z. В этой формуле постоянная переменная X — тот самый спагетти-вестерн, главный для режиссера субжанр, который остается основной аркой его кинематографа, Y — субжанр того или иного фильма категории В, а Z — неконвенциональное воплощение главного героя. Два последних члена формулы варьируются, и поэтому Y — это каждый раз новый субжанр, который Тарантино совмещает с конвенциями спагетти-вестерна. Так, в «Бесславных ублюдках» Y — это фильмы о Второй мировой войне, а Z — главная героиня (и угнетенные меньшинства — добавим мы). В «Джанго освобожденном» Y — это фильмы-blaxploitation, а Z — чернокожий герой. А в «Убить Билла» Y — это фильмы кунг-фу (на самом деле, скорее, самурайское и гангстерское японское кино, а также гонкогское кино про боевые искусства), а Z — женский характер[234].

Более того, Кейт Тимони, автор текста, опубликованного в том же сборнике, точно так же обращает внимание на то, что, начиная с «Убить Билла», Тарантино посвящает свои фильмы «угнетенным меньшинствам», все более сдвигаясь в сторону политического дискурса и репрезентации той или иной идеологии. Так, о трилогии, в которую входят первые два тома «Убить Билла» и «Доказательство смерти», Тимони пишет: «Хотя первые три фильма не имеют ничего общего с историей, протагонисты в них — тот сегмент общества, представители которого часто уязвимы и становятся жертвами плохого обращения, — женщины. Смертельно оскорбленные женщины в этих фильмах (процитируем центрального женского персонажа двухтомника „Убить Билла“) получают „кровавое удовлетворение“»[235]. Таким образом, дилогия «Убить Билла» и «Доказательство смерти» имеет важное значение для творчества Тарантино, потому что эту условную трилогию он посвящает женщинам как неконвенциональным воплощениям героя, а точнее — героини. Той героини, которая, как и Джулс из «Криминального чтива», «совершает свое отмщение наказаниями яростными».

Как я отмечал, обычно критики пишут про насилие в первом томе «Убить Билла» главным образом в контексте финальной эпичной битвы. Однако мы часто забываем о первой главе первого тома «Вторая жертва», в которой Черная Мамба убивает мать на глазах ее дочери. Мамба осознает, что она совершила, и приглашает девочку отомстить, когда та будет готова. И тем не менее это элемент все еще «мифического насилия». Дело в том, что до этого эпизода мы вообще видим умирающую молодую девушку, которой к тому же стреляют в лицо. Таким образом, Тарантино не просто использует одно лишь «драматическое насилие» в первом томе, но делает что-то куда более сложное, будто регулирует ручку громкости с тихого звука до самого громкого, изображая насилие разных типов в одном фильме. Он осуществляет, причем довольно незаметно, используя вставку из аниме (где жестокость и брутальность смягчаются посредством анимации), переход от репрезентации одного типа насилия к другому — именно это, а не саму финальную драку можно считать высшим пилотажем настоящего художника. Во втором томе «Убить Билла» насилия не просто нет, но даже там, где его необходимо показать, режиссер всеми силами этого избегает, — трюк, который он провернул в «Джеки Браун».

Так, резня в часовне «Две сосны» показана точно так же, как первое убийство в «Джеки Браун»: камера провожает убийц, которые заходят в часовню, но не следует за ними, а взмывает вверх, показывая нам лишь отблески огня, производимого автоматами. В таком свете знаменитая резня на репетиции свадьбы в часовне «Две сосны» оказывается репетицией того, что станет известно в популярной культуре как «красная свадьба» и «пурпурная свадьба», показанные в сериале «Игра престолов». То, что Тарантино намеренно скрывает, как, возможно, слишком насильственное (или же он намеревался спрятать это, чтобы придать больший вес другим сценам насилия), в «Игре престолов» изображено во всей красе. И какой продукт популярной культуры в таком случае более жестокий? Впрочем, главное заключается в другом: задолго до красной и пурпурной свадеб, так красочно изображенных в «Игре престолов», была «черно-белая свадьба» / репетиция свадьбы от Квентина Тарантино (сама резня и воспоминания о том, что было до и после нее, показываются в черно-белом цвете).

Эротизация мести