Бессмертный эшелон

Выстрел, еще один, автоматная очередь. Алексей упал за ствол дерева и оттуда принялся палить по зеленым шинелям. Он краем глаза увидел, что Марк застыл от ужаса и не может отвести глаз от лежащего в сугробе немца с булькающей в горле кровью.

– Марк, граната, бросай гранату в костер! – выкрикнул Соколов, но тут Омаев снова нажал на спусковой крючок автомата, и тот заговорил, выплевывая пули во врага. В нескольких шагах от советских танкистов один за другим немецкие артиллеристы, сраженные длинной очередью из автомата, рухнули будто подкошенные.

– Готово! – Омаев вынырнул из-за укрытия – пышных кустов – и с силой дернул товарища за рукав. – Ты чего обомлел?

– Я… не знаю… – Бледный Марк с трудом отвел взгляд от дергающегося в последних конвульсиях ушастого немца.

– На войне или ты, или тебя, думать некогда, – нахмурился Руслан и сунул пистолет в руки неопытному пареньку. – На вот, держи. Мы позицию осмотрим.

Тенкель тряхнул головой и шагнул подальше от трупа. Соколов и Омаев принялись осматривать позицию, не притаился ли кто в «ханомаге» или за лафетом пушки, попутно обсуждая, что сделать с орудиями.

– Взорвать их к чертовой матери, – горячился чеченец. – Мы же на территории, захваченной немцами, они потом сюда пригонят новых артиллеристов и снова будут нас обстреливать.

– Руслан, мы и так шуму наделали. Нам еще выходить из немецкого окружения на танке. А если грохнет взрыв, то немцы охрану на постах усилят, и мы не сможем проскочить. Ко второму мосту не пройти, смотри! – Соколов махнул рукой и указал на лесную дорогу к плацдарму у моста, где на танковый батальон напали немцы.

Широкий проход был завален обломками электростанции. Длинные мачты, металлические провода, обломки плотины, куски построек были раскиданы по дороге внизу, что шла от холма через широкие поля до железной переправы через реку. Никакая техника не смогла бы здесь пройти, бомбардировки армии вермахта уничтожили сооружение и завалили проход к населенным пунктам. За разговором они не услышали, как с веток сосны соскользнул немецкий наблюдатель. Только Марк услышал шорох падающего тела и резко обернулся, сжимая трофейный маузер в руках. Испуганный солдат поднялся из кучи снега, умоляюще сложил руки у груди и замотал головой, не сводя взгляда, полного ужаса, со взведенного пистолета в руках советского солдата. Тенкель поднял оружие, в разрезе прицела застыли испуганные глаза, он увидел, как между ресниц набухают крупные слезы и текут по бледному лицу. Марк глубоко вдохнул – надо выстрелить, это же враг, убийца, он стрелял по моим товарищам. Он унял дрожь в руках, стал нажимать на спусковой крючок… и бессильно опустил пистолет. Нет, он не может вот так просто выстрелить в лицо безоружному плачущему человеку. Рука его не слушается! В тот же миг мужчина одним прыжком оказался рядом с советским солдатом, сбил его с ног, выхватил пистолет и спустил курок. Неожиданно в глаза Марку брызнуло что-то теплое, ухо обожгла пролетевшая мимо пуля из пистолета, а сверху вдруг навалилось мягкое тело фрица.

Резкий рывок, и Омаев отшвырнул в сторону обмякший труп одной рукой, во второй руке он держал окровавленный серебряный кинжал. Младший сержант вовремя обернулся и увидел, как противник напал на товарища, выбив оружие из его рук. Теперь нападавший лежал с огромной зияющей раной через все горло.

– С-с-спасибо! – Губы плохо слушались Марка. Он принялся лихорадочно оттирать лицо от потеков чужой крови.

Руслан вдруг подсунул ему лезвие к лицу:

– Если я буду на твоем месте, пускай у тебя поднимется рука на врага. Я прошу тебя, не дай мне погибнуть!

– Я обещаю, обещаю! Я смогу! – Марк выхватил из снега маузер и сунул в карман. – Теперь он всегда будет со мной. Я обещаю, больше не дрогнет рука, пока не сдохнет последний фашист.

Омаев кивнул:

– Ты мужчина и должен держать слово. Я обещал тебе, что мы прорвемся к Ленинграду и спасем твоих родных. И ты тоже должен биться изо всех сил. Я верю, у тебя получится! – Чеченец кивнул на мертвого фашиста в снегу: – Это был тебе страшный урок, но очень полезный.

В полном молчании они возвращались назад из леса, ориентируясь по меткам на деревьях. Тенкель приходил в себя от шока после нападения на него немца и чудесного спасения. Командир продумывал план прорыва через мост. А Руслан думал о Гуле, гадая, чем она сейчас занимается, получилось ли у хрупкой девушки сделать хоть небольшой перерыв в своей невероятно тяжелой работе.

Возле Т-34, нервничая, прохаживался Бабенко. Он слышал выстрелы и грохот стычки с немцами, но не мог бросить танк, поэтому нетерпеливо вышагивал вдоль гусениц, высматривая, не дрогнут ли черные еловые лапы, возвещая о приближении товарищей. Наконец со склона по сыпучему снегу покатились с чертыханьем крошечные фигурки, и сержант вздохнул с облегчением – живы! Увидев окровавленного Марка, он заторопился к нему навстречу.

– Ты ранен? Куда попали?

Тенкель лишь молча отрицательно потряс головой, не в силах говорить о произошедшем. Руслан на ходу приобнял за плечи мехвода: