Бесы Черного Городища

- Вот тебе и мотив, Алеша, - сказал тихо Иван, - прижила, видно, девка дитя незаконное, и решил кто-то таким макаром сразу два греха прикрыть. Побаловался, сорвал цветочки, а ягодки-то горькие оказались! Только что это за зверь в наших краях объявился? Зачем девке горло надо было резать? И так далеко в степь увозить? Проще было обоих в реку спустить. - Он повернулся к мельнику:

- Признавайся, Петухов, может, это твой грех? - кивнул он на трупик младенца. - Может, ты нам заливаешь и про собак, и про Гришку? Знаешь ведь, что дурачок вряд ли сумеет рассказать, как все на самом деле случилось! И работник твой уж очень вовремя смылся. Или ты того, и его пришил и в пруд спустил? А то где-нибудь поблизости закопал?

Мельник выпустил заступ из рук и бухнулся перед Иваном на колени:

- Не гневите бога, вашскобродие! Я как на духу... Ни слова не соврал... - и принялся креститься на вынырнувшее из-за горизонта солнце. Чтоб в аду мне гореть, в геенне огненной корчиться... Чтоб мне на месте сдохнуть, если хоть на полкопейки соврал!

- Ладно тебе! - пробурчал недовольно Иван. - Сам на себя беду накликал. Если б сразу вызвал полицию, а не пытался труп прятать, может, и поверили бы тебе. А теперь, голубь мой, как ни крути, заварил ты кашу гуще некуда. И ой как долгохонько придется ее расхлебывать, пока я всю твою подноготную не узнаю.

Мельник взвыл еще пуще и стал хватать Ивана за руки, умоляя того поверить его словам. Ведь у него и в мыслях не было обманывать полицию, а все этот негодяй Ванька, который запугал его всячески и чуть ли не силой заставил бросить труп в воду.

- Постой. - Внезапная догадка озарила Алексея. Он подошел к мельнику и сверху вниз посмотрел на него. Петухов побледнел и отвел взгляд. И Алексей понял, что его догадка верна. - Постой! - повторил он и, взяв Петухова за плечи, встряхнул его. - А ну-ка не юли, сукин сын, и говори как на духу: ведь работник не украл лошадей, а ты сам заплатил ему, чтобы он помалкивал? Так или нет?

- Та-ак! - протянул тот и едва слышно добавил:

- Только не я его упрашивал молчать, а он мне грозил, что непременно расскажет про убитую, хотя сам заставил меня сбросить ее в воду.

- Выходит, шантажировал? - усмехнулся Иван. - А ты, такой умный и хитрый, на эту дешевку попался? Работник твой наверняка от полиции прятался! - Он повернулся к Тараканову. - Ты в лицо этого подлеца видел?

- Матвеев его фамилия, - подсказал Ивану Алексей. - Бумаги были у него якобы в порядке. По паспорту он крестьянин соседней, Кузнецкой губернии.

- Только финажки заплати - ив бумажках что хошь изобразить можно, долго ли умеючи, - сказал пренебрежительно Иван. - У меня один знакомец такие печати из сапожного каблука резал, не отличить от казенных. А второй вручную червонцы рисовал, если б не бумага, точь-в-точь, настоящие.

- Повидать мне его не пришлось, вроде как заботы не было. Тут, почитай, три мельницы в округе, и на каждой без работников не обходятся. Если не дебоширят, не воруют, то чего к ним присматриваться? - ответил пристав. Раза два или три за зиму я заезжал к Петру Евдокимовичу, но он не жаловался, а работник то в городе был, то на хуторах. Так что рожи я его не разглядывал.

- А надо было разглядеть! Новый человек появился в округе, никому не знакомый. Непременно следовало бумаги посмотреть. Может, паспорт у него, как тот червонец, нарисованный? Скажешь, не бывало такого? - произнес Иван назидательно и вновь повернулся к мельнику:

- Выходит, в город ты его сам отпускал или он по своим надобностям ездил?

- Всяко бывало, - вздохнул тот, - он человек вольный, иногда отпрашивался на два-три дня, иногда муку отвозил на военные склады. У меня с ними договор был на помол зерна.

- А он, случайно, не рассказывал, куда отлучался? Может, зазнобу свою навещал? По твоим словам, мужик он хоть куда. Неужто без бабы обходился?

- То нам неведомо. - Петухов уставился в землю и отвечал, не поднимая головы. - Зачем мне знать про евонных баб? Мне лишь бы дело хорошо справлял...

- Скажи, Петухов, - не отставал Вавилов, - и все-таки этот Матвеев никогда разве не поминал, что на флоте служил, не хвастал, что по морям плавал?

- Я уже говорил, не поминал. - Мельник мрачно посмотрел на Ивана и вдруг хлопнул себя по лбу. - Вот дурья башка! Запамятовал! Было как-то раз! Непременно было! Мы с ним мешки с мукой на подводу грузили, а сверху брезентом укрывали от дождя и обвязывали веревками. Так он перекинул мне конец и кричит: "Держи шкот, Петр Евдокимович!" Я не понял, а он засмеялся и говорит: "Шкот - это веревка поморскому". И все, больше ни разу ничего такого не говорил.

Сыщики переглянулись, а Вавилов пробурчал:

- Ишь как приперло, сразу все вспомнил!

Алексей же спросил:

- А почему ты не узнал, откуда он морские слова знает?

- Зачем? - удивился мельник. - Нам это без надобности. Надо было бы, сам рассказал...

- Ну вот тебе, бабушка, и Юрьев день, - развел руками Иван, - никаких тебе зацепок.