Бесы Черного Городища

- Посмотри-ка сюда, Ваня. - Алексей протянул Вавилову то, что осталось от шляпки. - Ты не прав, кое-что у нас имеется. Девица точно не из простых. Видишь ярлычок? Циммерман - известный в Санкт-Петербурге владелец шляпных мастерских. Матушка моя только его изделия и носит. Стоят они изрядно, и все - штучные экземпляры. Думаю, надо отправить запрос в столицу, в сыскное отделение. Авось откликнутся на нашу просьбу, помогут. Вдруг Циммерман или его мастера вспомнят, для кого подобный головной убор изготовили?

- Прежде его хорошенько почистить надо, чтобы определить, какого цвета и фасона, а то не шляпка, а форменное безобразие, - заметил Иван и неожиданно улыбнулся:

- Дело говоришь, Алеша. Раз нет печки, от которой танцевать можно, будем танцевать от шляпки, а вдруг и вправду что-нибудь выгорит? - И повернулся к мельнику:

- Эй, Петухов, покажи то место, где жернова лежали, которые вы вместо грузила использовали.

- Тут рядом совсем, - засуетился тот, подхватывая лопаты, и покосился на трупик ребенка, который пристав вновь завернул в одеяльце. - А это как же? Закопать или что?

- Или что! - поморщился Иван. - Тебе его нести, голубь мой!

- Дух у него, того, тяжелый! - Мельник скривился.

- А ты как думал? - удивленно посмотрел на него Иван. - Натворил делов, а теперь, видишь ли, дух тяжелый!

Неси, говорю, - прикрикнул он на Петухова и повернулся к Алексею:

- Надо до картуза моего пробежаться. И след этому мерзавцу показать.

Пришлось пройти вдоль берега еще с полверсты, причем Иван ориентировался безошибочно, словно внутри у него была своеобразная магнитная стрелка, которая указывала ему нужное направление. Алексей в который раз удивился его умению находить нужные бугорок, ложбинку или тропинку при абсолютно однообразном рельефе местности и не кружить по кочковатой степи, не оглядываться и не чертыхаться при этом.

Вот и теперь они вышли точно на тот самый холмик, который в течение нескольких часов венчала шапка Ивана, вернее, то, что от нее осталось. Выглядела она ничуть не лучше, чем та, которую они обнаружили в яме, но свое предназначение выполнила, след от колеса телеги сохранила.

Иван присел на корточки, поднял картуз и ткнул пальцем в отпечаток колесного обода:

- Чей это след, милейший? - и, вывернув голову, снизу вверх посмотрел на насупившегося мельника. - Твоей телеги или чужой?

- Моей! - Тот отвел взгляд. - Чего скрывать?

- Постой! - Иван вскочил на ноги. - Этому следу от силы три, а то и два дня! Что же получается? Твой работник на твоей бывшей телеге был рядом с мельницей совсем недавно, а ты про то не знал? Что-то не складывается, милейший!

- А может, он ночью был, когда все спали? - не сдавался Петухов. - На следах ведь не написано?

- Погоди, - перебил его Алексей, - скажи, только честно, ты видел этого Матвеева после того, как отдал ему лошадей?

- Нет, я же сказал, только отпечатки ног на берегу нашел уже после его отъезда.

- А может, он раньше туда приезжал, когда еще работал у тебя?

- Нет, - опять покачал головой мельник, - позже.

Следы совсем свежие были, а потом дожди пошли, размыли... - Он опять посмотрел на колею, часть которой спас картуз Ивана. - А эти, слово даю, первый раз вижу.

- Ладно, - буркнул Вавилов, - еще разберемся, что ты видел, а чего не видел! А теперь веди к жерновам, а то смотрю - не за нами ли уже пожаловали?

Алексей проследил за его взглядом. Действительно, коляска Тартищева с Никитой на облучке переезжала плотину.

- Торопиться надо, - сказал Иван и велел мельнику:

- Давай двигайся живей, а то времени в обрез.

Идти пришлось недалеко. Обломки и старые жернова валялись на задах усадьбы вперемешку с мусором. Иван присел на корточки, разглядывая то место, где лежали два обломка, которые мельник и его работник привязали к мешку с трупом.

Алексей пристроился рядом.

- Видишь? По форме и размерам вполне подходят. Сразу видно, откуда камни брали. Трава из-под них только-только ожила.

Иван ткнул пальцем в бледно-желтые пятна. В этих местах примятые жерновами ростки травы, худосочные и слабые от недостатка солнечного света, только-только пошли в рост.

Алексей огляделся по сторонам. Трава повсюду была раза в три выше и гуще, а кое-где уже и цвет набрала.

- Так когда, говоришь, снова труп в воду спустили? - спросил Иван, поднимаясь с колен.

- Месяц назад, а может, и больше, - ответил мельник.

Голос его осип, словно после выпитого ковшика ледяной воды.

- Врешь ты все, голуба, как сивый мерин, брешешь!

Трава даже выпрямиться не успела. Значит, дня два, самое большее - три прошло, как жернова подняли. И сдается мне, не в тот ли самый день, когда свежий след твоей телеги объявился? - Иван кивнул в сторону дальнего берега, где они только что рассматривали обнаруженный им отпечаток колеса, и схватил мельника за грудки. - Признавайся, свиное отродье, кто и когда девку укокошил? И почему?

Мельник вдруг закатил глаза и повалился на землю. Пристав отскочил в сторону и вытаращился на Ивана.

- Помер?