«Бесы» вчера и сегодня

«Множество странных явлений, — продолжает Энгельс, — происходивших в русском движении, объясняется тем, что долгое время всякое русское сочинение было для Запада книгою за семью печатями и что поэтому Бакунину и иже с ним легко было скрыть от Запада свои проделки, давно уже известные среди русских. Они усердно распространяли мнение, будто даже грязные стороны русского движения следует — в интересах самого движения — утаивать от Запада; кто сообщает Европе о русских делах, — поскольку они неприятного свойства, — тот предатель. Теперь этому наступил конец. Знание русского языка… теперь уже не такая редкость… Никому не пришлось так тяжело поплатиться за прежнюю замкнутость, как им самим (русским). Если бы не эта замкнутость, их нельзя было бы годами так позорно дурачить, как делали это Бакунин и иже с ним»^{11}.

О мировоззрении же самого Ткачёва, который в своих статьях много рассуждает о революции и о том, как легко организовать её в России, то Энгельс высказался вполне определённо: «Мне никогда и в голову не приходило видеть в нем представителя русских революционеров»^{12}. И тут мнение марксиста Энгельса вполне совпало с представ1лениями автора «Бесов».

Пётр Ткачёв не стерпел этакую «дерзость» знаменитого мыслителя. Он разразился работой «Открытое письмо П. Ткачёва Ф. Энгельсу, автору статей „Эмигрантская литература“», которая была опубликована в №№ 117 и 118 газеты «Volkstaat» за 1884 год. Тут автор сравнивает Фридриха Энгельса, широко известного в то время философа и талантливого публициста, с китайцем, который учил бы немецких революционеров, и заявляет ему: «Я считаю своей обязанностью притти на помощь вашему невежеству, чтобы несколько обуздать вашу дерзость». Затем Ткачёв излагает в письме свой наивный план восстания, во многом совпадающий с планом Верховенского в «Бесах», говорит о своеобразии развития России, об отсутствии в России рабочего класса, буржуазии и т. д. «Русский народ, — пишет Ткачёв, — коммунист по инстинкту и по традиции». В этом письме автор говорит, что русское государство «висит в воздухе». «Я, например, и мои единомышленники убеждены, что осуществление социальной революции не представляет никаких затруднений».

А «невежа» Энгельс на цифрах и фактах российской действительности доказывает, что ошибается не он, а Ткачёв. Что граждане России нуждаются в существовании государства, а русский народ далеко не коммунист, что крестьянская община уже разлагается и деревня вступает в буржуазные отношения. И что не русское государство, а сам Ткачёв с его идеями разрушения «висит в воздухе»:

«И когда после этого г-н Ткачёв уверяет нас, что русское государство „не имеет никаких корней в экономической жизни народа, не воплощает в себе интересов какого-либо сословия“, что оно „висит в воздухе“, то нам начинает казаться, что не русское государство, а скорее сам г-н Ткачёв висит в воздухе»^{13}.

И как ни парадоксально, вот этот, по определению Энгельса «зелёный, на редкость незрелый гимназист» и «невежда» в вопросах теории, вдруг оказался в России в советский период одним из самых авторитетных критиков Достоевского! Хотя именно таким «зелёным гимназистом» и самонадеянным «невежей», каким является Ткачёв в работе «Эмигрантская литература», выглядит он и как автор статьи «Больные люди».