Бетагемот

Кит падает на живот. Небольшое цунами разбивается о брызговики. Раздается несколько восторженных воскликов.

– Итак, Шаму – мигрант, поэтому обычно он никогда не ест рыбу, – объявляет Рамона. Это не совсем правда. До Прорыва мигранты в неволе получали только рыбу. Когда пал языковой барьер, они в первую очередь обговорили именно нормальный рацион. – Поэтому чтобы поесть как следует, ему надо спрятаться, и он об этом знает.

Рамона включает устройство на поясе и говорит в микрофон. Из громкоговорителей теперь раздается не английский. Больше похоже на скрежет ногтей по грифельной доске.

Шаму отвечает серией щелчков, после чего ныряет на дно. По бассейну расходятся волны, разбиваясь о стены. Дуг, даже встав на цыпочки, едва различает черно-белую массу, маячащую у дна резервуара, словно патрульный в засаде на дороге.

Периферийное движение. На помост выбирается какое-то большое существо шоколадного цвета. Оно в два раза больше человека, выгнавшего его на сцену с небольшой помощью электрического стрекала.

– Некоторые из вас узнали этого здоровяка, – Рамона переключается на английский. – Это сивуч. Еще детенышем ученые из Северного тихоокеанского рыбного консорциума – спонсора, которым наш Океанариум гордится, спасли его и его друзей. Они были частью исследовательского проекта по консервации популяции морских львов в северной части Тихого океана.

Сивуч поводит головой туда-сюда, фыркает, как лошадь. Его влажные карие глаза глупо моргают.

– И как раз вовремя. Благодаря нашему популярному биотопу, посвященному ластоногим, вы знаете, что сивучей объявили вымершими около пяти лет назад. В естественной среде обитания их больше нет. Теперь здесь одно из тех редких мест, где вы по-прежнему можете увидеть этих величественных животных, и мы очень серьезно относимся к ответственности перед нашими подопечными. Мы идем на все, чтобы их среда обитания была как можно более естественной. И потому в ней есть… – Рамона выдерживает эффектную паузу, – хищники.

Трибуны взрываются овациями и выкриками. Перепуганный, сивуч качает головой, как толстый шерстистый метроном. Животное хочет вернуться назад, но парень со стрекалом загораживает ему путь.

– Пожалуйста, постарайтесь не шуметь и обойтись без резких движений, – с запозданием улыбается Рамона.

Повинуясь электрическим разрядам, сивуч соскальзывает в воду. Тут же ныряет, с любопытством осматривая свой большой новый дом.

Очевидно, уже через полсекунды он выясняет все, что хочет, и выпрыгивает из центра бассейна, как ракета «Полярис». Скорости отрыва, правда, не достигает и падает в воду, спасаясь, изо всех сил гребя ластами к бортику.

Шаму поднимается на поверхность, как Шива. Один легкий хлопок челюстями, и сивуч взрывается, как огромная мокрая пиньята. Поток крови омывает плексигласовые барьеры. Кишки разлетаются по воздуху сверкающими розовыми шлангами.

Публика сходит с ума. Вот такое удостоенное наградами образовательное шоу ей нравится.

Шаму вертится туда-сюда, пожирая останки добычи. На это у него уходит меньше минуты. К тому времени, когда он заканчивает, Рамона уже устанавливает на помосте гарпун.

* * *

Через два километра один из Избранных слышит характерный звук – так дышит кит – и сразу предупреждает остальных. Пилигримы тут же замолкают, выжидая, их даже не смущает тот факт, что в предыдущие три раза они приняли за кита старпома, когда тот сморкался.

Если честно, никто из них не видел реального фонтана косатки, вживую точно. Ни один цивилизованный человек никогда бы не стал оказывать поддержку тюрьмам для китов, а туры по наблюдению за ними запретили много лет назад – конечно, все говорили, что дело в харрасменте, но было понятно, что это Боб Финч и его океанариумные дружки стараются расправиться с любой конкуренцией.

Пассажиры в тумане тихо жмутся друг к другу, пытаясь расслышать шум за дизельным кашлем «Скачка».

Вуш!

– Вот! Я знал! – И разумеется, что-то перекатывается в воде на свободном от тумана участке в нескольких метрах по левому борту. – Вот! Видите?

Вуш! Вуш!

Еще два по правому борту. Людей пришла поприветствовать Левиафан; само ее дыхание, кажется, разгоняет мглу. Бледная заплатка солнца из папиросной бумаги озаряет небо.

Все радуются. Один или два человека закрывают глаза, решив пообщаться с косатками телепатически; чтобы установить подлинный контакт, ни одна по-настоящему просвещенная душа не прибегла бы к грубой, насилующей землю технологии. Несколько пилигримов вытаскивают книги Бигга «Путеводитель по генеалогии и естественной истории китов-убийц» с потрепанными страницами. Анна-Мари сказала своей пастве, что они встретятся с L1, стаей южных резидентов. Жадные глаза по очереди сканируют страницы и перекатывающиеся в воде черные бока, ища характерные шрамы и отметины.

– Смотрите, а это разве не L55? Видите этот заостренный шрам на пятне около плавника?

– Нет, это L2. Разумеется, L2.

Подает голос один из телепатов:

– Нам не следует называть их человеческими именами. Они могут их оскорбить.

Пристыженная тишина охватывает послушников. Потом кто-то откашливается: