Бэтмен. Готэмский рыцарь

Монтойя посмотрела на дверь кабинета – опять прикрытую и, как всегда, с виднеющимся за матовым стеклом большим черным силуэтом.

Бэтмен! Она просто обязана его увидеть, хотя бы через стекло. Монтойя с трудом подавила внезапное желание вломиться в кабинет с -хорошим известием из прокуратуры: при всем своем любопытстве она не самоубийца.

Внезапно она задумалась: неужели Бэтмен имеет какое-то отношение к тому, что их дело передали Рейчел Доус? Но Монтойя тут же отмела эту мысль. Бэтмен – борец с преступностью, а не влиятельная политическая фигура. Может, лейтенант Гордон вмешался...

Как только Гордон освободился, детективы сообщили ему хорошую новость. Наконец-то Монтойя имела полное право потребовать независимого аудита и сдвинуть дело с мертвой точки. Ей, конечно, не терпелось взять Маршалла за горло, но еще больше она желала прижать Русского.

Глава двадцать первая

Демон брел по щиколотку в воде, которая лениво текла по дну канализации к месту сброса в реку Готэм. Вчера поток доходил ему до пояса, бурлил и образовывал водовороты, дождевая вода с улиц сливалась по трубам и продолжала течь под землей. А сегодня небо прояснилось, вода сошла, поэтому передвигаться стало легче.

Правда, было темно – как в туннелях, так и на улицах. Он любил темноту, только в темноте он чувствовал себя по-настоящему сильным. В темноте ему порой казалось, что он вовсе не чудовище.

После продолжительного и страшного заключения в Аркхеме он наслаждался свободой. Он так долго просидел в подвальной клетке, что его зрение и другие органы чувств адаптировались к ней. Теперь он мог без труда находить дорогу в темноте, ориентируясь по зрительным, обонятельным, осязательным и слуховым ощущениям.

Бурлила вода, проносилась мимо него, или, наоборот, сонно плескалась вокруг ног. Слышался шорох крыльев, шуршание, топот крошечных лапок. Сквозь решетки вливался свежий воздух. Плесень. Вонь тухлых яиц – сероводорода. Сладковатый трупный запах. Шероховатость кирпича, выпуклости булыжников. Гладкий бетон. Атласное дерево. Луч солнца, косо падающий сквозь решетку канализации. Голая лампочка над путями подземки.

Все эти ориентиры вели его к добыче.

Когда-то люди мучили его. Теперь он знал, что лучше любого из них: рослый, сильный, с крепким чешуйчатым телом, ему нипочем плесень, сырость, болезни, которые переносят большие тараканы и жирные крысы, расплодившиеся в городской канализации. Они почти не замечали, как он проходил мимо – еще одно порождение ночи.

Даже постоянная боль от трещин на чешуйчатой коже становилась терпимой во время охоты. Он мог утащить очередного человека в свой мир. Теперь одним его мучителем будет меньше. Падаль. Еда. Полночная трапеза.

И он хрипло фыркал, смеялся над собственным остроумием.

Но на этот раз убийства не будет. По крайней мере, сразу. Он должен найти человека, который посмел перечить его хозяину и дал приют всем, кто отказался служить ему. Он накажет этого человека, сломает ему хребет, а затем еще живым отнесет хозяину. На этот раз съедать добычу нельзя, пока не разрешит хозяин.

Между тем голод усиливался. Ему так хотелось ослушаться и наброситься, разорвать. Вонзить острые зубы в розовую плоть и...

Демоны, которые никогда не оставляли его в покое, подняли предупреждающий шум, так что у него заложило уши и начали путаться мысли. Сквозь их крики и шепот он едва слышал плеск воды.

За последние пять лет мир переполнили демоны. Издав гортанный рык, он ударил кулаком по древней кирпичной кладке. Она потрескалась, взметнулось облако пыли, но голоса утихли. Боль помогла.

Он нашел лестницу – старую, ржавую, нижние ступени которой осыпались под его когтистыми руками. Путь наверх преграждал квадратный камень, плотно засевший в кирпичной кладке. Он собрался с силами и толкнул камень. Несмотря на годы заточения, он был силен, как будто закаменела не только его кожа, но и мышцы.

Мраморная плита подалась, он сдвинул ее в сторону, выбрался из дыры и очутился в древней крипте под Готэмским собором. Сунув руку в карман изодранных брюк, он нащупал стеклянный шарик с пробкой. Хозяин сказал, что это бомба демонов – надо только бросить ее на землю, и она разобьется. Тут же из преисподней в мир людей явятся чудища и покажут несчастным, кого им надо бояться. В богословии он был не силен, но при мысли о десятках разбегающихся во все стороны, перепуганных людях его лицо менялось – он скалился, и казалось, на нем проступает улыбка.

Бэтмен присел за фигурами, украшающими резной фасад Готэмского собора, и наблюдал за тем, что творится внизу. С этой точки он сам казался еще одной фигурой в ряду святых и ангелов на фасаде великолепного древнего собора. А тот, кто заметил бы торчащие уши его капюшона, решил бы, что видит горгулью.

Но вверх никто не смотрел: слишком многое привлекало внимание внизу – и на соборной площади, и на крыльце, и в самой церкви.