Без любви не считается

На экране появляется вертикальный кадр, деревянная уличная сцена с плохим освещением, темные головы и руки. Все это словно из другого мира, хотя прошло всего-то десять лет. Трое парней покачиваются под музыкальный бит, толпа ревет. Микрофоны к губам, строки текста голосом, наполненным безукоризненным стремлением и драйвом.

             Касаясь той мечты, родной земли и времениСияло небо отражением в глазах поэтаВерили, что и невидимый должен быть видимИскренним и с сердцем чистым, но суть не в этомРазными сюжетами расписаны роли и выбраныМелодия по клавишам живым, и ноты сильныеСтруны гитары звонкой в ритме пьяного лаяВпуская волнами звук тех минут, не замедляяВспоминая образ звезд, что по ночи манят меняПой мне, моя звезда, и с нею музаСобирая голоса для яркого шагаМотивы все те же, готовы силы наши… бегу по краюЕсли бы я видел малые доли паденьяНарушая острова и континенты… переменыОсвобождая разум от мыслей, после долгого дня, прости меняЯ верю в это, бра-а-а…

Медленно поворачиваюсь к Марку, на его лице такая гамма чувств, что у меня сжимается сердце. Не знаю, сколько раз ему говорили, что он крутой, что гордятся им, но сейчас мне хочется сделать именно это. Правда, я и не уверена, что имею права на такие слова.

– Ну что? Все еще считаешь, что пою я лучше, чем читаю? – Рождественский превращается в сытого довольного кота.

– Ты все делаешь хорошо.

– Просто хорошо?

Тяжело вздыхаю, поджимая губы. Воздушность в общении, родившаяся сегодня, все еще кажется непривычной.

– Офигенно, Марк. Ты все делаешь офигенно! Текст твой?

– Ага. Уличный поэт, блин, – смеется он и кивает на экран, где на стоп-кадре крупным планом изображена его молодая версия. – Дала бы этой восходящей звезде?

– Хм-м-м… не думаю.

– Что? Почему? – оскорбленно удивляется Марк.

– Слишком тощий.

– Тощий?! Ты офигела?!

– Люблю мяско, – хихикаю я, хлопая по его твердому животу.

– Интересно, а как ты выглядела в двадцать?

– Так же, как и сейчас, только морщин поменьше и ни одного седого волоска.

– А в пятнадцать?

– А вот этого тебе не видать, старый ты извращенец.

Марк выразительно выгибает брови, хищно глядя на меня. Я улыбаюсь и бесстрашно жду, что он скажет.

– И это говорит мне та, которая поленилась привезти с собой нормальную одежду, зато прихватила целый набор с главной витрины секс-шопа?

– Она говорит это тому, кто сначала записал с ней АСМР-порно, а потом заставил ее слушать в его присутствии.

– Мы друг друга стоим, – не моргая произносит Марк.

– Еще как.

– И мне тоже… – он опускает ладонь на мое бедро и сжимает пальцы, стискивая кожу, – нравится мяско.

Острые ощущения отпускают, на замену приходят нежные поглаживания.

– Тащишься от пухлых ляжечек? – я дурашливо морщу нос.

– Черт, как бы мерзко это ни звучало, но… да!

– Задница или сиськи?!

– Задница! – резво отвечает он.

– Тогда что за предвзятое отношение к «велосипедкам»? Ты должен их боготворить.

– Я бы так и делал, если бы мог снимать их с тебя, когда вздумается.

– Извращу-у-уга, – весело тяну я.

– Отвали! – смеется он, шлепая меня по бедру.

Наши взгляды снова сплетены, души беззащитны, а искренние улыбки наполняют комнату светом. Вечер еще не окончен, но мне уже хочется записать его в список лучших воспоминаний, который теперь на тридцать процентов состоит из моментов, связанных с Марком. Мы знакомы полторы недели, это всего ничего, в соотношении с багажом прошлого и мельтешащим впереди будущим. Пшик. Миг. Капля в океане. Но сейчас этот период кажется самым важным, необъяснимо ярким, правильным и до дрожи необходимым. Словно он переломная точка, от которой начнется новый отсчет по новой шкале.

– Ты не устала?

– Нет, – отвечаю без промедления. – А ты?

– Ни капли.

– Дашь послушать еще что-нибудь?

– А давай лучше ты что-нибудь включишь. Какая музыка нравится тебе?

– Покажи свой плейлист, и я скажу, кто ты?

– Типа того, – кивает Марк.

– Боюсь, ты разочаруешься. Я люблю трендовую попсу.

– Не вижу в этом ничего плохого.

– Ну все! Ты сам нарвался.