Без подводных камней

Шубникову несколько раз приходилось видеть патологическое опьянение, и зрелище, честно говоря, было жутковатое. Человек пьет, ест, веселится, шутит вместе со всеми, вдруг затихает, погружается в себя, глаза его стекленеют, а дальше как повезет. Может просто садануть кулаком по столу, а может и за топор схватиться или достать личное оружие. Во время шумной и многолюдной пьянки, когда все уже сильно подшофе, такого товарища и в самом деле могут заметить только после первого трупа, но ведь Вероника с Валерией были вдвоем и молодая женщина не пила из-за беременности. Как она не обратила внимания, что с гостьей происходит что-то странное?

Насколько Шубников помнил по фильмам, Вероника была спортивная и сильная девчонка, она прекрасно танцевала, значит, обладала хорошей пластикой и реакцией. Как она подпустила к себе Валерию с ножом в руках? Ведь первый и смертельный удар был нанесен не в спину, а в область эпигастрия, то есть Вероника стояла лицом к нападающей. И не успела убежать или хоть отвести руку? Валерия ведь довольно щуплая женщина, справиться с ней должно быть несложно. Конечно, безумие придает человеку сил, но страх за свою жизнь их тоже не отнимает.

Шубников попытался вспомнить все, что слышал на процессе относительно самого преступления. Вдруг он, сосредоточившись на проблеме вменяемости Валерии, пропустил что-то важное в показаниях свидетелей и экспертов.

Перевернутый стол, побитая посуда, сорванные с мебели покрывала, выдвинутые ящики, все это выглядит вполне естественно. Все, кроме полуоткрытого крана в кухонной раковине. В состоянии аффекта человек делает грубые и резкие движения, так что, по идее, Валерия должна была врубить воду на всю катушку. Да, возможно, она на секунду пришла в себя, попыталась смыть кровь с рук, но тут сознание снова покинуло ее. А возможно, воду открыл настоящий убийца, специально отрегулировав так, чтобы к нижней соседке протекло через несколько часов, когда он уже будет очень далеко от места преступления.

Вот вам и крошечный шанс, о котором его так просил в кабаке Филипп Николаевич.

А вот и еще один – почему на бутылке обнаружены только отпечатки Вероники? Разве так бывает? И почему она не разбилась, когда Валерия крушила все вокруг?

Нет, в самом деле, он, как крупный специалист по бутылкам, прекрасно знает, что на них должны быть отпечатки еще как минимум продавца. Получается, Вероника была маниакальной чистюлей, мыла бутылки перед подачей на стол? А Валерия Михайловна ни разу не коснулась сосуда со своим любимым напитком? Неужели не захотела рассмотреть поближе этикетку, ведь такой ликер в обычных винных магазинах не продается, только в «Альбатросе» или «Березке» на чеки.

А главное, почему бутылка не разбилась? Бывает иногда такое, если уронишь на паркет или ковер, но тут-то посуду швыряли с силой, рюмка, из которой пила Валерия, разлетелась вдребезги, и чашка Вероники тоже.

А бутылка нет…

«Вот так всегда, – сказал Шубников чайке, которая с протяжным криком и громко хлопая крыльями села на крышу гранитной башенки, – самая типичная клиника оборачивается самой дичайшей казуистикой».

В студенческие годы так важно было сделать первый самостоятельный аппендицит, чтобы почувствовать себя настоящим хирургом, Шубников каждое дежурство бил копытом, и старшие доктора доверяли ему пациентов с классической клиникой, такой типичной, что ничего, кроме аппендицита, там просто быть не может. И каждый раз юного хирурга ждал сюрприз, классика жанра оборачивалась или перфорацией желудка, или опухолью, или вообще глистной инвазией, не говоря уже о гинекологической патологии. Так он пять или шесть раз передавал скальпель старшему товарищу, пока наконец не сделал настоящий флегмонозный, насчет которого ответственный сказал: «Да нет там ничего, но сомневаешься – оперируй». Работа врача учит, что в жизни все не то, чем кажется, и чем больше кажется, тем больше не то.

Стало немножко стыдно, что симпатичная судья доверилась ему, как медику, просила все тщательно проанализировать и обдумать, а он не стал. Есть заключение психиатра, что еще надо?

А сейчас, когда уже поздно, выясняется, что он неправильно интерпретировал факты и выбрал неверную тактику.

Надо было слушать препода по пропедевтике внутренних болезней, который без конца повторял: «Не собрав анамнез, не ставьте диагноз…»

Почувствовав, что замерз и окончательно протрезвел, Шубников побежал домой.

На следующий день ему надо было во вторую смену, и обычно он валялся в кровати до последнего, рассуждая, а есть ли смысл вообще вставать, но тут вдруг вскочил в семь, почувствовал, как мышцы приятно тянет после вчерашней долгой прогулки, потянулся да и вышел пробежаться вокруг квартала, чего ни разу не делал после возвращения из Афгана.