Без подводных камней

Каков же итог их вчерашних противоправных действий? Надо признать, что, по сути, разговор ничего не принес, кроме мучительного чувства стыда. У Огоньковой безупречное алиби, да и мотив выглядит жиденько. Убить Веронику, чтобы не разболтала о подмене Коли? Но тогда необходимо было и старую акушерку отправить на тот свет, поскольку именно она являлась главной носительницей тайны. Однако Марина Николаевна почему-то этого не сделала. Она профессор, здравомыслящий человек, умеет соотнести выгоду и риск. Начнем с того, что у Коли такая группа крови, какая может быть у родного ребенка Филиппа и Валерии, это было установлено еще тогда, а других надежных способов определить, является ли парень биологическим сыном Гаккелей, на сегодняшний день не существует. Цвет глаз еще можно принять во внимание, например, у кареглазых родителей может родиться голубоглазый ребенок, а наоборот – нет. Но это так, штрих к портрету.

Старушка Раиса Селиверстовна может хоть до посинения клясться, что подменила младенцев, максимум, чего она добьется, – это рецепта от участкового терапевта на ноотропил или глутаминовую кислоту.

Можно зайти с другой стороны, разыскать девочку, предполагаемую мать Коли, и посмотреть, насколько сильное между ними сходство. Цвет глаз, волос, форма ушей… Это поможет установить правду на бытовом уровне, но в суде непреложным аргументом считаться не будет.

Да и по какой статье судить? Халатность? Огонькова была на практике и ни за что не отвечала.

Боялась суда общественности? Но половина, если не девяносто процентов людей скажет, что она провернула благое дело.

Да, Валерия отказала бы ей от дома, но ради расположения самой лучшей подруги идти на убийство, подставляя эту же самую подругу? Бред собачий.

Теперь что они с Гортензией Андреевной узнали, напугав и оскорбив бедную профессоршу? В сущности, ничего, кроме того, что адвокат посоветовал немного сгустить краски, живописуя неадекватность Валерии Михайловны. Как бы не соврать, но вывести на первый план, и все участники процесса на это подписались, в том числе сама Гаккель.

Спокойно слушала, как ее изображают придурковатой, один раз только возмутилась, когда Шацкий в своем стремлении помочь слегка перегнул палку и назвал ее руководство графоманией.

Что ж, грамотная тактика, поскольку даже опытным судьям нелегко поверить в патологический аффект, если он не подкреплен указаниями на предшествующее расстройство психики, что уж говорить об обывателях…

Естественно, защита перетряхнула всю жизнь Гаккель и нашла, за что зацепиться.

В реальности же Валерия Михайловна совершенно нормальная женщина, обманутая ближайшей подругой и не нашедшая признания у руководства. Просто так бывает, у вас с начальником разное мировоззрение, или твои идеи идут вразрез с основным направлением работы кафедры, или ты чисто по-человечески бесишь старших товарищей, не соглашаясь с ними в каких-то принципиальных для них вопросах. Путь ученого тернист, короче говоря.

С другой стороны, разве нормальная женщина будет настаивать на разводе? Да никогда в жизни! Наизнанку вывернется, а будет до последнего держать рвущегося на волю мужа, и наплевать, что она давно его ненавидит, лишь бы был. На человека плевать, главное – статус. А тут и человек очень даже неплохой, не пьет – не бьет, содержит как королеву, и ты рассекаешь по жизни с гордо поднятой головой: «Я жена самого Ветрова, а ты кто такая?»

Хоть одна баба в здравом уме захочет добровольно этого лишиться?

Ирина вздохнула. Еще три года назад адвокату Валерии Гаккель не нужно было бы огород городить, вспоминать про подмену ребенка и заставлять руководителя кафедры признаваться во всеуслышание, что он держит на должности ассистента слабоумную. Ирине хватило бы информации, что Валерия Михайловна среди полного благополучия подала на развод, чтобы убедиться в ее душевной болезни.

Потому что семья – это прежде всего фасад. Это напоказ, смотрите, какие у меня тут башенки и колонны, и чугунная ограда с золотом, и амуры, и атланты, и все, что хотите. Я лучше вас, у меня муж и прекрасные дети-отличники. Я достойна! Я состоялась! Смотрите все сюда! Любуйтесь на мою новую веранду, отделанную золотом и витражами!

А внутри дома тьма и паутина, скрипит рассохшийся пол и подозрительно проседает под ногами, того гляди провалишься. Хлопнет рама, зазвенит разбитым стеклом, полетит в дом ветер, но это не страшно, ведь по фасаду все окна целы.

Холодно, зябко, а посреди дома непонятно зачем стоит какая-то каменная дура с трубой. Что? Говорите, это печь, ее надо топить, чтобы дома сделалось тепло и уютно? А как же тогда фасад? Вдруг закоптится? И на что покупать дрова, ведь мы все деньги вложили в новую скульптуру у входа. Нет, нечего тут нежиться в тепле, предки наши жили на сквозняке, так уж мы и сами проживем, и детей приучим! Закаляться надо!

Наверное, Валерия просто знала, что такое любовь, и выбрала продолжать любить Филиппа на расстоянии, а не возненавидеть его в законном браке.