Без суда и следствия

– Вы что имеете в виду? Вы заплатите Ивицыну, ион прикроет дело?

– Нет, вы не просто дура, вы патентованная, марочная идиотка!

– Роберт!

– Вы где живете? Вы на луне живете? Вы с луны свалились? У меня просто здоровья нет вас выносить! Вы городите чушь, которую даже пятилетний ребенок постыдился бы сказать. Я вам объясняю: потребуются деньги, чтобы заплатить Ивицыну и нужным людям, тогда дело будет закрыто, и все обойдется только истерическим криком о вашей безнравственности! Скажите лучше, фотографа они действительно могут найти?

– Да откуда, какого, к черту, фотографа? Вы что?.

– Ладно, но если вы мне солгали…

– Вы устроите еще одну истерику, потом потребуете побольше наличных и свалите загорать на Кипр!

– Да ну вас к черту!

Я успела взять себя в руки за одну только ночь. На следующее утро мы с Робертом ехали к Ивицыну, чтобы окончательно обо всем договориться. Чтобы уточнить сумму, которую я должна заплатить. По дороге, в машине, Роберт давал мне последние наставления:

– Держитесь уверенно и спокойно. Не митингуйте, громко не выступайте. Не дай вам бог повторить выходку в прокуратуре. Если станете себя так вести – вам никто уже не сможет помочь. Не нервничайте! Успокойте себя тем, что через несколько дней вы увидитесь с мужем.

– Это правда?

– Да. Время суда приближается. Вспомните, я же обещал вам свидание, но только перед судом. Ведите себя спокойно и молитесь, чтоб на суде не слушалось и ваше дело.

Я давно уже перестала считать, сколько раз за последний месяц мне приходилось переступать порог здания РОВД. Этот месяц состарил меня на тысячу лет. Говорили, что внешне я не изменилась ни капельки, но это было не так. Все минуты и дни, недели, целый месяц я жила в сплошном темном тумане, в мире, который потерял краски, и, если случайно сквозь непробиваемую толщу мрака сиял слабенький огонек чьих-то так походящих на правду слов, мне приходилось даже против собственной воли идти за тем человеком. У меня не было сил разобраться самой, где истина, где ложь. Единственное, что запомнилось, только выжигающая все на пути своем боль… Я просыпалась от нее по ночам, мне казалось, что я кричу и протягиваю к кому-то руки, но я молчала – всегда, даже во сне, да и кого я могла позвать, к кому прикоснуться рукой, если в действительности в комнате никого, кроме меня, не было. И голос Роберта нудно читал запоздавшую юридическую мораль, и еще – скрип шин по утренней мостовой.

– Прекрасно-прекрасно, вас давно уже ждут, – сказал довольный – Ивицын.

– Неужели нашли фотографа? – ехидно спросила я.

– Нашли-нашли, – сказал Ивицын, – конечно, нашли.

Возле стола в клетушке Ивицына сидел маленький, плешивый, очкастый старичок.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал Ивицын, – сейчас между вами будет проведена очная ставка.

Только в этот момент я заметила прыщавую девицу, вдавившуюся в самый угол, в готовности выставив свои тощие руки над клавиатурой пишущей машинки.

– Гражданин, вы знакомы с этой женщиной? – обернулся к старичку Ивицын.

– Да, – прошепелявил старичок.

– Расскажите, как вы познакомились с ней? – Гулко звучали клавиши пишущей машинки.

– Я фотограф, имею небольшую мастерскую, в которой работаю уже очень давно. Эта женщина пришла ко мне и попросила сделать фотомонтаж. Она принесла с собой фотографию мужчины, вырезанную из журнала, и фотографию обнаженной парочки в весьма фривольной ситуации. И попросила сделать фотографии так, чтоб с девицей оказался мужчина из журнала. Мне очень часто приходилось делать подобные вещи, это ведь такая тонкая, деликатная работа. Но я не знал, что это связано с уголовным делом, я низа что не стал бы этим заниматься, потому что всегда был в хороших отношениях с милицией. Конечно, я не спросил женщину, зачем ей снимки, я не задаю лишних вопросов своим клиентам, и они во мне очень ценят это качество. Я думал, что она хочет немного припугнуть кого-то – например, подругу или поклонника, Нет-нет, никакого шантажа, не дай господь, у меня и в мыслях не было! Нет, все законно – она сама так сказала! Да, она сказала, что все совершенно законно и мне нечего опасаться. Я и представить себе не мог, что это связано как-то с убийствами. Она пообещала хорошо заплатить и сдержала свое слово. Мы условились на семьсот долларов, а это, как вы понимаете, очень много. Я выполнил работу в срок и отдал ей. Это было два дня назад. А потом ко мне пришли из милиции, и я все понял…

– Вы уверены, что это та самая женщина?

– Да. Это она.

– Гражданка Каюнова, вы знакомы с этим человеком?

Только теперь до меня стал доходить смысл его слов. В глазах становилось все темнее и темнее, что-то, словно плита из железобетона, давило на грудь.

– Вы узнаете этого человека?

Вопрос Ивицына вывел меня из забытья.

– Нет! Нет, я впервые его вижу!

– Прекрасно. Вы в этом уверены?

– Я никогда не видела его прежде! – машинально вскочила с места. – Да как вы можете такое делать? Неужели я могла знать о результате экспертизы два дня назад? Каким образом?