Без ума от тебя

О, какой гребаный ГЕРОЙ. Усмотрел ничтожный шанс добиться желаемого и тотчас натравил на Харриет свою мамашу. И Джаклин искренне считает, что это придает ему благородства?

Джон не был слеп к порокам семейства – в этом вопросе Харриет оказалась до ужаса наивной. Он закрывал на них глаза, будучи уверенным, что сородичи сделают то же самое по отношению к нему – все они были заодно, в одной связке. И семейный герб Барраклафов, существовавший в каком-то измерении, был украшен латинским изречением, которое означало: «Жри неудачников». Джон отлично знал, что его мать была ядерной боеголовкой, упакованной в повседневную одежду от Hobbs, но понимал, что разрушать его деревню она не станет.

Харриет наконец признала правоту слов Лорны, сказанных тех вечером, когда она поведала ей о предложении Джона. Это была безжалостность. С телефонным голосом. В чиносах.

Он выбрал себе зону психологического комфорта сознательного игнорирования. Прижатый к стенке, поставленный перед необходимостью взять на себя ответственность, он выскальзывал из рук, как кусок мыла. Он не хотел причинить вред! Он просто ни на секунду не задумывался о том, что может его причинить, что на самом деле было то же самое.

Харриет услышала, как открылась и захлопнулась входная дверь, и с ужасом подумала, что это Кэл Кларк вернулся домой из «Йоркшир пост». Теперь он все услышит. У Джаклин был пронзительный голос.

– Я перейду сразу к сути, – сказала она. – Я не собиралась с тобой объясняться, но потом подумала: нет, кто-то должен тебе разъяснить, что ты натворила. И, черт возьми, мой обезумевший, преданный мальчик не будет твоей жертвой.

Разумеется, преданный – собственным интересам.

– Ты не мать, Харриет. Будь ты матерью, ты бы поняла, каково видеть своего младшего сына сломленным, рыдающим, вопрошающим: почему она не любит меня, мама? Что я сделал не так, мама? Какой нестерпимый стыд он испытывал, признаваясь в ТВОЕМ поступке! Ты унизила его и разбила ему сердце.

– Мне жаль, если Джону больно, но…

– Нет уж, я договорю! – рявкнула Джаклин с такой яростью в голосе, что Харриет умолкла.

– Я всегда знала, что ты его не ценишь, и видеть это было мучительно. Он из кожи вон лез, стараясь, чтобы ты полюбила его так же сильно, как он любил тебя. Но ты не делала ответных усилий. Рядом с тобой он чувствовал, что недостоин тебя, что тебе его мало. На самом деле все было с точностью до наоборот, но, когда человек без ума от любви, он этого не замечает. Но даже я не могла предвидеть такую беспредельную жестокость – это кем нужно быть, чтобы швырнуть ему кольцо тем же вечером, когда приняла предложение на глазах у всей его семьи!

Харриет чувствовала, как пунцовеют щеки, становясь цвета нектарина, и проклинала себя за это.

– Джон сам создал эту ситуацию. Было бы лучше, если бы я в присутствии всех ответила отказом?

– А что может быть хуже, чем согласиться выйти замуж, а полтора часа спустя передумать? Сделать вид, что принимаешь предложение, – это просто отвратительно!

Харриет понимала, что в такой версии она без особых усилий станет притчей во языцех винных и книжных клубов Илкли. Превратится в героиню одного из тех анекдотов, над которыми никто всерьез не задумывается. Стоит ли задаваться вопросом, какой выбор был у девушки – выйти замуж за человека, которого не любит, потому что отказ будет проявлением невоспитанности?

– Извините, но это полная чушь, – сказала Харриет с уверенностью, которую не вполне ощущала, и увидела выражение кислого удовлетворения, мелькнувшее на лице Джаклин. Вот он, закон подстрекания в действии: выйдешь из себя – это их победа. Доказательство, кто ты на самом деле. – Мое преступление в том, что я рассталась с Джоном, и точка. Вы возненавидели бы меня в любом случае.

Харриет не слышала, как Кэл поднимался наверх. Господи, пожалуйста, пусть он не услышит. Хотя Кэл имел на это полное право – Джон дал ему законные основания интересоваться семейством Барраклаф, и вообще Кэл был у себя дома.

– Независимо от степени жестокости, которую ты проявила в отношении Джона, боюсь, ты совершила величайшую ошибку в жизни. Мой сын – лучшее, что у тебя было. Женщины будут стоять в очереди вокруг квартала, чтобы встречаться с Джей-Джеем.

Фу-у. Хвастаться сексуальными перспективами сына-холостяка? Харриет пообещала себе, что не будет подобной «львицей с детенышами», если станет матерью. Потом в этом хвастливом заявлении было что-то очень гендерное. Невозможно представить, чтобы отец сказал о дочери, которую бросили, «у нее все будет отлично, и пенисов хоть отбавляй».

– Он красивый, успешный, добрее и преданнее его не найти. Он пока этого не понимает, но хорошо смеется тот, кто смеется последним. А он будет смеяться долго-долго, когда тебе уже давно расхочется.

Джаклин снова окинула гостиную оценивающим взглядом. Учитывая, что дом выглядел красиво, Харриет уловила ход ее мыслей: и все это не твое.