Безликая королева

– Нужно поторопиться, – послышался голос Периция, когда Наоми растворялась в прострации. Она смотрела на сердце, кровь, что свидетельствовали о только что совершенном грехе. Наоми чудилось, что все это происходит не с ней.

– Скорее, ваше величество, идите сюда. Вы должны порезать это сердце и смешать его с другими ингредиентами. Не забывайте про слова. Слышите?

Наоми, словно кукла, отодвинулась от мертвой Дефары и опустилась на пол к Перицию. Утратив всякое чувство реальности, она завершила последний шаг, пробубнив несколько строчек из книги.

– Теперь вам нужно это съесть, – сказал мужчина, и Наоми сразу же почувствовала рвотный позыв.

– Нет… – По ее щекам заструились слезы. По телу пронесся болезненный импульс. Захотелось выблевать душу.

– Нужно, ваше величество. Ритуал должен быть закончен, иначе смерть этой девушки будет напрасна. Немного мучений, и все закончится…

– Я уже в Шааховой бездне… – простонала Наоми, потянувшись к чаше окровавленными руками. – Я в бездне, Периций…

Ничего более мерзкого в жизни девушка еще не совершала. Ей все время хотелось вырвать, тело содрогалось и, скорчившись в самой нелепой позе, Наоми с трудом жевала жуткую смесь. Ей казалось, что она вот-вот умрет от несчастья, отвращения и кошмара. Ей даже хотелось умереть, чтобы не жить с этими воспоминаниями. Душу как будто поглощали демоны, плоть стонала от греха, который едва мог в ней уместиться. Однако одного желания было недостаточно, и Наоми осталась жива. Жива и совершенно разбита.

* * *

После ритуала Периций проводил Наоми в ее покои. Он принес таз с водой, чтобы та могла отмыть кровь. Платье было сожжено, а от трупа девушки избавились без посредничества Наоми. После той ночи королева слегла в лихорадке и целую неделю провела в постели, терзаемая свинцовыми видениями, задыхающаяся и бледная, как сама смерть. За ней ухаживали слуги и сам Периций, что приносил микстуры и отвары, уверяя девушку, что она в порядке и просто должна взять себя в руки. Однако Наоми долго не могла прийти в себя. Лонгрен ни разу не навестил ее за это время, отчего девушке становилось еще хуже. «Знал бы он, что я сделала ради него», – думала она, проливая в подушку слезы, когда слуги покидали комнату.

Поначалу Наоми терзалась навязчивыми видениями и не переставала мысленно вымаливать прощения у покойной и Геула. Ей казалось, что призрак Дефары поселился в комнате и только ждет удобного случая, чтобы свершить месть. Делиться опасениями с Перицием Наоми боялась. Вдруг ритуал лишил ее рассудка? Она мало спала и с каждым днем слабела, однако постепенно ее мысли начали занимать и другие обстоятельства. Отсутствие мужа говорило о том, что он все-таки нашел замену, и перед мысленным взором девушки вставало лицо ненавистной Мисоры. Она все чаще вспоминала сцену, в которой застала их в тот первый раз. «Но он наверняка был уже не первый». Именно ненависть к Мисоре и нежелание уступать заставили Наоми поправиться, и через неделю она впервые вышла из комнаты к завтраку.

Впрочем, вместо долгожданной встречи, ее ждал неприятный сюрприз. Помимо мужа и членов совета, Наоми обнаружила за столом причину своих мучений. Мисора не занимала места королевы, а располагалась чуть левее, однако то, что Лонгрен усадил за стол шлюху, так возмутило жену, что Наоми готова была броситься на каждого здесь присутствующего. Она прошествовала к своему месту с побелевшим от гнева лицом и, несомненно, привлекла всеобщее внимание отчетливым стуком каблуков. Лонгрен, увидав жену, приподнял кубок с вином.

– Тебе наконец стало легче? Я рад, мы выпьем за это.

Наоми остановилась между своим стулом и стулом Мисоры. Та, казалось, немного сконфузилась от появления королевы и бросила вопросительный взгляд на Лонгрена.

– Немедленно встань, – процедила Наоми сквозь зубы, и Мисора неспешно поднялась, отложив столовые приборы в сторону. Она повернулась к ней, и королева воспылала от ее насмешливого презрительного взгляда. – Я предупреждала тебя… Говорила не попадаться мне на глаза, чертова шлюха! – Схватив со стола кубок с вином, Наоми плеснула содержимое Мисоре в лицо. Та на мгновение зажмурилась и оторопела. Она понадеялась, что Лонгрен тут же заступится, но тот лишь с любопытством наблюдал. Все присутствующие в зале замерли.

– Я не шлюха, ваше величество… – медленно и отчетливо произнесла та, – разве король посадил бы шлюху за свой стол?

– Никто не посмеет оскорбить меня в этом замке! Тем более ничтожество, которому лишь из милости позволили жить! – Наоми вцепилась женщине в волосы. – Или ты забыла, как стояла на коленях, будучи рабыней? Забыла, как тебя водили связанную? Как ты таскала подносы с едой? Я оторву твою тупую голову!

– Довольно! – раздался грубый голос Лонгрена. Мужчина отхлебнул вина. – Иди, приведи себя в порядок, – обратился он к Мисоре, – а ты отпусти ее и садись. Смотрю, прогулка и болезнь пошли на пользу.