Читаем Безлюдні острови 10-11 полностью

З особливими веселощами вона приглядається до найвідомішого, до Вольтера. Кілька листів, наповнених компліментами, які граф Воронцов відвіз клоуну, одержимому культом свого генія, кілька порожніх фраз про свободу та справедливість і, нарешті, її підтримка, яка їй нічого не коштувала, Вольтера у "справі Каласа", протестанта, невинно засудженого до страти - і ось людина, яка проповідує, що будь-який примус дотримування догми є огидним, і що судді, які засуджують людей, єдиним злочином яких є переконання, відмінні від переконань суду, є злочинцями, починає поширювати її славу ("Зірка Півночі!") і божественість ("Notre Dame de Petersbourg"), так якби вона не примушувала мільйони своїх підданих дотримуватися догм правильності самодержавства і якби не засудила двох публіцистів, Радищева і Новікова, на довічну каторгу. за критику недолі народу.

Дезінформація та ефектні жести – ось ключ. Вона, торгуючись, викупила книгозбірню Дідро: той вимагав 15 000 ліврів, вона дала 16 000 з умовою, що великий письменник до кінця життя буде зберігати продану бібліотеку. Таким чином Дідро, не залишаючи Парижа, стає бібліотекарем Катерини у власній бібліотеці й отримує платню за 50 років наперед — 25 000 ліврів! Європа протирала очі й вила від обожнювання. Так само була придбана бібліотека Вольтера, яка завжди примножуватиме мудрість і мужність божественної володарки (яка першою в Россії дозволила зробити собі щеплення від віспи), і ніколи не помітить релігії батога. Їм достатньо знати, що вона рішуча противниця тортур.

Батіг, зрештою, не є тортурою - це свята традиція; її не можна втратити, хоча і не варто афішувати її за кордоном. Вона неодноразово наказувала використовувати цю традицію через її ефективність. Батіг — це бич, виготовлений із ремінців, чия спеціально підготовлена ​​шкіра має гнучкість каучуку та твердість сталі. Сильний удар плавно відокремлює людську плоть від кісток. Десять ударів забирають свідомість винуватця, сотня позбавляє життя, навіть найбільш витривалого. Чудовий пристрій! Ах, месьє Вольтер...

Загалом, цей наївний папа розпусників має рацію. Ну так! Він правий, коли каже, що вона відчуває огиду до жорстокості - адже вона ніколи не підписувала смертний вирок. Підписували чиновники, а вона писала листи Вольтеру, який має рацію, коли пише, що в Росії восторжествували розум, невинність і чеснота, тому що ніхто не відмовить її розуму, а невинність і чеснота - це привілеї богів. Тож він також має рацію, коли називає її: "Notre Dame de Petersbourg", що перекладається як: "Наша Пані з Санкт-Петербурга", але також "Пресвята Мати з Санкт-Петербурга", і коли він вітає її з криками : "Te Catherina laudamus! Te dominam confitemur!" (Слава тобі, Катерино! Ми визнаємо тебе своєю Повелителькою"). Блаженні дурні, що так благословляють.

І як він безперечно правий, коли в листуванні з нею говорить про міжнародні справи: "Щось мені підказує, що однією рукою принизивши гордих турків, другою заспокоїш непокірних поляків!", а після входу її військ до Польщі: "Нечувана то слава, хроніки цілого світу не знайдуть прикладу, щоб посилати військо до великих народів, щоб закликати їх: Живіть у справедливості та мирі!".

З вершини крижаної гори можна побачити, наскільки потрібні вольтери, щоб поширити свій образ борця за мир, адже символіка миру є найбільшим спокусником суспільств, пошкоджених історією. Міністр закордонних справ Микита Панін, якого вона успадкувала від цариці Єлизавети, розповів їй, коли вона попросила його дати їй урок зовнішньої політики, стару казку:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука