Безлюдные земли

– Меня такая версия не устраивает, – сказал Бергер и показал на фигуру в инвалидном кресле в десятке метров от них. – Ты же видишь Антона, Молли. Это сделал человек, который пытал и раньше, вероятно, регулярно. Он прошел обучение либо в гангстерской среде, либо в военной, и я думаю, что это укрепляет нашу гипотезу о том, что где-то действительно существовал отец по имени Нильс Гундерсен, который был наемником «в какой-то чертовой арабской стране». Мы должны найти его.

У Блум был озабоченный вид.

– Не знаю, – помолчав, сказала она. – Я боюсь, что пора решиться на один неприятный разговор…

– МУСТ?

– Это не очень-то легко.

– Сразу бери быка за рога, – сказал Бергер. – Обещаю, что заткну уши.

– Тебе придется пойти на большее, – ответила Блум, доставая мобильный. Тебе придется отойти подальше.

Блум завернула за угол, и Бергер принялся бродить по комнате. Он насчитал пятнадцать человек, которые находились в состоянии, выглядящем как абсолютное безделье. Телевизор по-прежнему работал, на экране без звука шел футбольный матч, но никто, судя по всему, его не смотрел. Возникало ощущение, что время остановилось. Как будто Бергер провалился в дыру посреди бурно мчащегося потока времени. Как будто из часов выпала шестеренка.

У окна в своей коляске сидел человек с деформированным лицом. Его невидящий взгляд вперился в скучные многоквартирные дома напротив, положение тела говорило о том, что через пару лет он, вероятно, окажется прикован к постели.

Бергер присел около него на колени и позвал:

– Антон?

Антон Бергмарк обернулся и посмотрел на него. Что-то напоминающее сознание вернулось в его водянистые глаза. Он сказал:

– Черт, как же ты его бил.

Бергер отпрянул.

– О чем ты говоришь, Антон?

Но человек в инвалидной коляске уже унесся в неизвестные дали.

Бергер встал и погладил его по голове. Он увидел в окне свое отражение, нечеткое, размытое дождем. Оно очень мало отличалось от отражения Антона.

Он вышел в коридор и пошел по нему, витая мыслями в совершенно другом месте. Молли Блум сидела в одиночестве на диване, поставив на колени свой ноутбук. Она смотрела на экран и сказала, не отрывая от него взгляда:

– Это превзошло все ожидания.

– МУСТ вспоминает о тебе с большой нежностью? – предположил Бергер.

Она проигнорировала этот комментарий.

– В списках у МУСТа действительно числится некий Нильс Гундерсен, находящийся в международном розыске за разного рода военные преступления. Родился в сорок восьмом. До рубежа веков был норвежским гражданином. Получил гражданство Ливана. По слухам, живет в городе Джебейле, более известном как древний Библ.

– Ничего себе, – воскликнул Бергер.

– В двадцать два года Гундерсен стал офицером норвежской армии, быстро рос в званиях и записался в Иностранный легион в тысяча девятьсот семьдесят третьем, в возрасте двадцати пяти лет. Исчез из списков личного состава через два года, внезапно, дезертировал. Вероятно, нанялся в качестве наемника в одну из многочисленных воюющих группировок во время гражданской войны в Ливане. Мелькнул на фото в новостях из Бейрута под Рождество в семьдесят шестом, на танке. Та война была настоящей кашей из иностранных и внутренних интересов. В ней были замешаны США, Израиль, Сирия, Иран и Ирак. Внутри страны конфликтовали сунниты, шииты, палестинцы, друзы и марониты. МУСТ не знает, на чьей стороне воевал Гундерсен. Поскольку он находился в розыске, его появления в Европе вызывали особый интерес. Судя по всему, он приезжал для вербовки новобранцев, и задокументировано около десятка его визитов в разные европейские города между семьдесят шестым и восемьдесят четвертым. Одним из первых был Стокгольм.

– Ого. В тысяча девятьсот семьдесят шестом?

– Гундерсен никогда не задерживался надолго в одном месте. О том, что он находился в Стокгольме, стало известно позже. Он провел там меньше недели в середине апреля в семьдесят шестом. Вильям Ларссон родился практически ровно через девять месяцев, в понедельник семнадцатого января.

– Черт возьми.

– Это по-прежнему ничего не доказывает, – сказала Блум. – И также нет никаких подтверждающих это фотографий. Но зато есть вот что.

Она развернула экран. На нем появилась целая подборка фотографий. Блум кликнула на первую, довольно нечеткий портрет хорошо сложенного бородатого мужчины лет пятидесяти с небольшим с обветренным лицом. Видимо, снимок был сделан на базаре.

– Согласно информации разведки, это последняя по времени из известных фотографий Нильса Гундерсена. Сделана ЦРУ в Марракеше. Его опознали, когда он уже оттуда уехал. К тому моменту он давно находился в международном розыске за военные преступления, совершенные в Ливане, Афганистане и Ираке.

– ЦРУ, ну надо же, – сухо заметил Бергер.

Блум продолжила кликать на фото, на которых Гундерсен все молодел и фигурировал в разном окружении. Чем дальше, тем больше военных снимков.

– Вот, – сказала Блум и показала на экран. – Гундерсен на стороне Ирака во время войны в Кувейте. Операция «Буря в пустыне».