Безмолвный Крик

В нашем доме самым громким этим вечером оказался даже не телевизор. Поразительно, но мама была говорлива и весела, как никогда, и много улыбалась себе под нос – наверняка уже планировала, как бы нас свести со Стивом, чёрт бы их обоих побрал. Не удивлюсь, если и так. Всё, что она вобьёт себе в голову, обязательно становится частью безумной программы «Счастливое будущее моих детей».

По кабельному шёл «Тихоокеанский рубеж». Хэлен смотрела с разинутым ртом на битву очередной чудовищной кайдзю с гигантскими роботами, хотя была в том возрасте, когда интересовалась бы больше симпатичными парнями, спасающими мир, чем монстрами. Пару раз она забывала о своём пюре с зелёным горошком, так что мне приходилось легонько толкать её локтем.

Мама успела рассказать, что на этих выходных ей подтвердили командировку и что в конторе ей предложили переночевать в Огасте и даже сняли хороший номер.

– Он стоил им семьдесят пять долларов, но я отказалась, – заключила она, явно желая похвастаться, что на ней, как ценном сотруднике, компания не экономит.

Я вздрогнула и очнулась от своих мыслей, с ужасом представив, что мой спокойный уик-энд попал под угрозу:

– Но почему?

– От Огасты до Скарборо – два часа на машине, – сказала она и отпила воды из высокого стакана. – Я спокойно доеду до дома ночью.

– Лучше поспи. На ночной трассе может случиться всё, что угодно.

– А вас обеих оставлять здесь не хочется тем более. Особенно в такой обстановке.

– Мам, – я надула губы, – ну какая обстановка? Что может с нами случиться? В городе полиции сейчас больше, чем клумб. Мы запрёмся изнутри и никому не откроем.

– А если к нам попытаются залезть, – всерьёз добавила Хэлен, – я знаю пару приёмчиков.

Мама рассмеялась. Я закатила глаза:

– Не стоило водить её на каратэ. Она возомнила себя Марком Дакаскосом [11].

– Ки-я! – шутливо воскликнула Хэлен, поставив обе ладони ребром, как в каком-нибудь боевике.

– Я подумаю, – смягчилась мама. – Но мне всё равно не по себе, что шериф объявил комендантский час. С чего бы это, если никакого убийцы нет и волноваться не о чем?

– Может, это просто нужно, чтобы город успокоился после тех происшествий.

Я хорошо знала, что убийца существует, но ей об этом догадываться необязательно. Притом перед его лицом она абсолютно беспомощна. Понимая всё это, я хотела только одного – покоя, и мамин отъезд этому очень способствовал.

После ужина Хэлен засела у себя в комнате за бисероплетением: она совсем недавно прониклась им, но быстро сообразила, что может плести фенечки, чокеры, серёжки и кольца не просто так, а на продажу подружкам из класса. Чёртова маленькая бизнес-леди! А в ней сильна предпринимательская жилка. Я в её возрасте играла в куклы. Хэлен же в запой читает ужасы и смотрит что угодно, от Хичкока до молодёжных слэшеров, и они её ничуть не пугают.

После ужина мама поднялась к себе в кабинет. Сегодня была моя очередь убирать со стола, так что я задержалась на кухне и неторопливо помыла посуду, духовку и плиту, убрала остатки ужина в контейнеры и, налив себе апельсинового сока из коробки, присела перед плазмой, досматривая фильм.

На экране огромные роботы рубились с кайдзю, а я машинально пила глоток за глотком, почти не чувствуя вкуса, и пыталась прикинуть, смог бы Стив оказаться Криком. Что-то заставляло меня в этом сомневаться. Когда фильм кончился, пошли титры и сок был выпит, я ополоснула стакан и поднялась к себе, перед тем проверив все окна и двери, что было уже привычнее вечерней молитвы.

Очень скоро Хэлен выключила у себя свет, а мама заперлась в кабинете. На нашей улице было тихо и темно. Район оказался из числа благополучных, здесь жили люди среднего класса. Соседи тоже погасили свет в окнах, и во всех домах было темно. Только кое-где на террасах и возле заборов горели слабые фонари. Многие экономили и установили себе освещение с датчиком движения. И темнота казалась липкой, удушливой и совсем, совсем небезопасной.

Я переоделась в простенькую кремовую сорочку из синтетического шёлка. Из окна почти не было никакого света. Комната со знакомыми силуэтами, едва угадываемыми в силу привычки, была похожа на запертую шкатулку. И сердце от страха пропустило удар, когда рот мне накрыли широкой, жёсткой ладонью, зайдя со спины. Прошла пара секунд, и я сообразила, что шершавое на моих губах – это перчатка, и замычала, испуганно и громко, однако тут же осеклась, когда к горлу приставили нож.

Это он. Он вернулся за мной! Вот дьявол!

Несколько секунд он совсем не двигался, а потом медленно провёл лезвием вдоль шеи, почти неощутимо вжимая его в кожу. Лопатками я почувствовала глубокое дыхание убийцы. Он вжал меня так крепко в свою вздымающуюся грудь, что позвоночником я слышала тяжёлые, ритмичные удары его сердца. В тот момент не было ничего, кроме страха – не только за себя. Он здесь, он схватил меня и может сделать со мной всё, что угодно. Не держи он меня до боли крепко, пережав предплечьем горло, – и я бы рухнула от страха.