Безмолвный Крик

Крик уложил подбородок мне на плечо и прижался лбом к скуле. Краем глаза я увидела сбоку размытое белое пятно – маску, под которой он прятался. Я помнила её так хорошо, что иногда казалось – до конца жизни буду видеть в темноте это безжизненное жёсткое выражение пластикового лица, разрисованного чёрной и алой краской. Он медленно отнял руку от моих губ, затем приложил к ним указательный палец. Я кивнула в ответ на его беззвучное требование молчать.

Он провёл ладонью над моей грудью, положил её под рёбра и крепко сжал пальцы. Они были такими сильными, что впились в моё тело, точно стальные прутья. От боли я тихо застонала – тогда хватку он немного ослабил. Пока он изучал моё тело прикосновениями, его подбородок лежал на моём плече: голова была тяжёлой, как камень. Я чувствовала, что он сгорбился, чтобы было удобнее касаться меня. И хотя я соображала на удивление ясно, без такой паники, как в первые две наших встречи, тело совсем не подчинялось. Возможно, именно это и значит оцепенеть от ужаса.

– Чего ты хочешь? – спросила я очень тихо.

Крик промолчал. Он всё ещё держал нож у моего горла, а другую руку положил на бедро и жадно стиснул его. Я стерпела и это. Он опустил руку ещё ниже и, задрав мне юбку, взял под коленом большой ладонью в чёрной перчатке. Я мягко осела в его руках, потому что ноги теперь совсем меня не держали. Хотелось бы вырваться, дать ему отпор. Неожиданно ударить. Застать врасплох. Сбежать. Но всем своим существом я понимала, что это невозможно. Я видела, на что он был способен, и знала, что бессильна против него, вынужденная уповать на чудо.

Вдруг он разжал руки, отпустил меня и отступил в тень. Дрожа всем телом, я постаралась выровнять дыхание. Глаза, постепенно привыкшие к темноте, различали предметы, мебель, рисунок обоев на стенах. Я знала, что он был за моей спиной, и оттягивала секунду, когда должна была обернуться и посмотреть на него. Охотно верилось, что он убьёт меня, если сделаю это. Обязательно убьёт.

Крик высокой тенью обошёл меня, точно хищник, кружащий вокруг пойманной добычи. Каждый шаг был крадущимся, гибким и плавным. Шагом охотника, который точно знал, что и зачем делает. Он давно мог проникнуть в мой дом, в школу, на ту вечеринку – куда угодно! Я с самого начала была в его власти. Он хотел запугать меня – и у него это вышло. Все мои попытки защититься были тщетны: он сцапал меня ещё тогда, в нашу первую встречу. Потом отпустил, чтобы посмотреть – а что будет дальше? Как долго эта мышь потрепыхается на свободе? И вот теперь вернулся незваным, потому что так захотел. Моя ребяческая смелость, нервное возбуждение, мои старания оградиться от него и наивные надежды, что хотя бы ненадолго я была в безопасности, – всё рухнуло, потому что сейчас я оказалась один на один с жестоким убийцей, и от него не стоило ждать пощады.

Он смотрел на меня через маску, плывущую белым призрачным ликом в сгустившейся тьме. На ней было ещё больше грязных следов и багровых размытых отпечатков, чем в прошлую встречу. Я не гнала от себя мысли, что это кровь: слишком очевидно, чтобы отрицать. Только робко шагнула назад, к двери, которая осталась за спиной.

Тогда он шагнул тоже – мне навстречу.

Мир стал душным и пульсирующим. Я приняла мгновенное решение бежать. Он был быстрее. И когда я попыталась отстраниться от него и совладать с непослушными, слабыми ногами, он рванул меня к себе за подол ночнушки и опустился на колени, роняя длинную чёрную тень, чернее ночи, от слабого света меж туч из окна. Сейчас, коленопреклонённым, он макушкой был мне почти по грудь, и я с трепетом осмотрела его. Хищника, севшего у моих ног.

Что он задумал?

Он поднял вверх обе руки в коротких чёрных перчатках. По коже и мускулам, выточенным стальными узлами, блестящим от пота, плясали тени от выплывшей из-за туч луны. Она то появлялась, то исчезала бледным глазом мертвеца.

Крик взглянул мне в лицо своей ужасной маской – она повисла в воздухе молчаливым призраком с безднами вместо глаз и чёрным шрамом на месте губ, но я увидела, как напряглась и изогнулась сильная жилистая шея в складке капюшона, когда он откинул голову назад и тихо выдохнул. Меня пробрала дрожь.

Это было похоже на экстаз. На восторженный трепет. На молитвенное припадание. Он был покорным, как человек, добравшийся до своей святыни и упавший на колени перед ней, и медленно опустил руки в почти ритуальном жесте. Ладони его легли на мои бёдра. И было в нём столько нескрываемой одержимости, что я испуганно оцепенела. Этот громадный и злой зверь осторожно приподнял подол моего платья, прижал его к сомкнутым, нарисованным чёрной краской губам и замер.

Что-то было в той комнате вместе с нами двумя под гниющим глазом луны. Что-то пульсировало в моих висках. Я это чувствовала. Мерзкое возбуждение вместе с дрожью во всём теле провалилось у меня из-под рёбер в низ живота. А в лёгких стало слишком горячо, я громко втянула губами воздух. Мне нечем было дышать.