Безнадежный пациент

Виллнер отступает назад и выжидательно смотрит на меня.

– Принести вам что-то еще? – вступает Коделл.

– Нет-нет, спасибо… разве что чашечку чая. С молоком. Без сахара.

Виллнер кивает и снова удаляется на кухню, а вскоре выносит изысканно украшенный серебряный поднос с целым чайным сервизом из глины. На столе передо мной появляется чашка, блюдце с ситечком и чайник в голубом чехле. Я бормочу слова благодарности, и Виллнер с кивком уходит.

– Красивая посуда, – заговариваю я.

– Спасибо, я сделала ее сама. У нас наверху гончарная мастерская. Можете попробовать.

– Почему бы нет, – с напускным энтузиазмом отвечаю я. (Хотя признаюсь, мне любопытно, как выглядела бы моя работа по сравнению с творениями остальных гостивших здесь вдовцов.)

В зале снова повисает тишина. Я рассматриваю посуду, стоящую рядом с Коделл. Ее чашка и тарелка выглядят абсолютно так же, как мои. Ни единого отличия. Казалось бы, зачем добиваться такого единообразия, делая предметы вручную? Но даже немного узнав Коделл, я не удивлен.

– Я… м-м… – начинаю я. Коделл откладывает планшет и устремляет на меня внимательный взгляд. – Я вчера видел сон.

– Ну-ка, ну-ка! – Она явно заинтригована.

– Я был у себя в комнате и заметил, как кто-то прошел мимо окна. Тогда я вышел в сад и… – Я кошусь на дверь кухни в надежде, что меня там не слышно. – Я видел мистера Виллнера, который стоял под порывами ветра… и пел!

– Понятно, – улыбается Коделл. – Песню Элвиса Пресли?

– Так это… был не сон?

– Нет, не сон. Боже, да еще в первую вашу ночь… Прошу прощения, если это доставило вам неудобство.

– Нет, что вы! – Я протестующе машу руками. – Даже не знаю, зачем решил рассказать. Но… это что-то означает?

– Для Виллнера да, – кивает Коделл, делая глоток чая мате. – Раньше эта песня была для него связана с очень плохими вещами. Он даже слышать ее не мог. А теперь сам ее громко поет, чему я несказанно рада.

Я в изумлении смотрю на доктора.

– Простите, а… Виллнер проходит здесь лечение?!

– Проходил. Несколько лет назад.

– Ясно.

Я наливаю себе чай, глядя, как в ситечке постепенно копятся заваренные листья. Не знаю, как реагировать на то, что бывший пациент доктора Коделл теперь готовит ей завтраки. Окончательное мнение у меня еще не сформировалось, но даже сейчас, в процессе размышлений, в голову приходят такие понятия, как «ответственность» и «злоупотребление влиянием».

– Вас это беспокоит? – интересуется Коделл.

– Я… – мямлю я, встречая ее спокойный взгляд.

– Не переживайте. Я все понимаю, – продолжает она. – Отношения врача и пациента, романтические, платонические, профессиональные, всегда имеют этическую сторону. К тому времени, когда Виллнер уехал с острова, он проделал колоссальную работу над собой. Он восстановился, как и остальные пациенты, и я не ожидала увидеть его снова, как не ожидаю увидеть и остальных. Конечно, до меня доходили слухи. Виллнер сделал карьеру в финансовой отрасли, добился высокой должности, купил квартиру, у него завязались отношения, появились разные хобби – в общем, все признаки независимой жизни. И вдруг однажды, спустя два года после того, как мы виделись в последний раз, Виллнер обратился в Институт и заявил, что наша с ним работа запала ему в душу, а карьера, хоть и успешная, не приносит морального удовлетворения. Он мечтал сделать счастливыми других, а не только себя.

Коделл аккуратно берет пальцами последний кусочек торта и продолжает рассказ:

– Я стала размышлять над возможными мотивами. Может, он решил вернуться туда, где чувствовал себя в безопасности? Или это независимый, осознанный человек, который просто нашел свое призвание?

– И вы склонились ко второму варианту? – риторически спрашиваю я.

– Решение было очень непростое. Да, я выбрала второй вариант. А как поступили бы вы? – искренне любопытствует Коделл.

– Я…

Она ждет, когда я заговорю. Видя, что ответа у меня нет, понимающе улыбается и подносит кусочек торта ко рту.

Коделл смотрит на планшет.

– Мистер Мейсон, через пятнадцать минут у нас с вами встреча. – Она стряхивает с пальцев крошки и встает из-за стола. – Только поешьте, пожалуйста. Впереди долгий день.

Глава 12

Четверть часа спустя доктор Коделл появляется в атриуме и уводит меня наверх по винтовой лестнице в коридоры второго этажа. В спокойном молчании мы шагаем вдоль западной стены, проходим столбы солнечного света в форме кругов, квадратов и звезд, приближаясь к южной стороне дома. Последний поворот, короткий коридор – и вот перед нами дверь: пухлая угольно-черная кожа стянута блестящими золотыми пуговицами.

– Итак, Артур, – улыбается Коделл, поворачивая мощную латунную ручку, – добро пожаловать в мой кабинет.