Безнадежный пациент

Тем не менее я гигантским усилием воли заставляю себя успокоиться и действовать. Трясущимися руками из последних сил хватаю борта корзины и выбираюсь на бетонный пол. Встать на левую ногу невозможно: ее тут же пронизывает острая боль. Ковыляя к гардеробу Виллнера, я отчетливо осознаю, как близко сейчас нахожусь от того места, где, скорее всего, он ночует. Я с трудом двигаюсь вдоль вешалок с формой, пока не нахожу бежевые брюки и зеленый фартук. Из расположенного рядом ящичка я достаю садовый совок. И только теперь, повернувшись к дальнему коридору, в конце которого есть незакрытый люк, ведущий наружу, я слышу в комнате Виллнера движение. Чуть различимо прошелестели простыни, скрипнула кровать, и миг спустя раздались неторопливые шлепки босых ног по каменному полу.

Глава 27

Я переношу вес тела на правую ногу и отчаянно хромаю к коридору, пытаясь двигаться быстро, бесшумно и при этом не сойти с ума от боли.

Двадцать пять метров. Двадцать.

Я буквально чувствую, как осколки сломанной кости скребут друг об друга. Звуки босых шагов мистера Виллнера сменяются стуком ботинок.

Пятнадцать метров. Десять. Пять.

Дверь комнаты Виллнера открывается, а я ныряю в спасительную темноту коридора. Слышу, как Виллнер спокойно идет в центр подвала, к бельепроводу. Я изо всех сил спешу к выходному люку в конце коридора, зная, что обойтись без грохота при открывании дверцы не получится. Более того, если меня заметят, сопротивляться я не смогу.

Прислушиваясь к передвижениям Виллнера, я оглядываю витрины холодильных камер, тянущихся вдоль стен коридора. За стеклами ряды шприцов, отсортированных по размерам, а под каждой камерой металлические выдвижные ящики, в которых, судя по ярлыкам, хранятся всевозможные медицинские инструменты.

Судя по звукам, Виллнер идет по подвалу в мою сторону. Стараясь не шуметь, я выгребаю из ближайшей камеры все шприцы, а из ящика достаю одноразовый скальпель с пятисантиметровым лезвием. Отступаю в темноту, попутно разрывая стерильную упаковку, и прячусь на одной из ступеней лестницы, ведущей к люку. В одной руке у меня наготове скальпель, палец другой – на поршне шприца с серым транквилизатором. У меня будет только один шанс воспользоваться тем или другим. У входа в коридор возникает фигура в серой пижаме. Я прямо чувствую, как глаза Виллнера, привыкнув к темноте, ощупывают коридор в поисках постороннего.

Несколько мучительных секунд он, кажется, смотрит прямо на меня. Наконец медленно отворачивается и идет обратно, к своей комнате. Я тихо выдыхаю от облегчения, но тут же слышу, как он выходит в другой коридор, в конце которого лестница на первый этаж. Хочет проверить, на месте ли я.

Я разворачиваюсь и начинаю путь по коротенькой железной лестнице к люку. Малейшая попытка нагрузить левую ногу вызывает волны адской боли. С мокрыми от слез глазами я доползаю до верхней площадки и чуть не падаю. Поворачиваю маховик, переводя замок в открытое положение, и толкаю дверцу люка спиной. Увы, она поддается лишь на пару сантиметров: дальше держит слой грунта.

Я рассовываю по карманам скальпель и шприцы с транквилизаторами, которые прихватил в холодильнике, а затем вставляю в узкую щель совок. Сдирая ладони, я проталкиваю совок все дальше и дальше. В итоге у меня получается высунуть руку целиком наружу, и я начинаю убирать землю над люком.

Снова толкаю люк, и он приподнимается побольше, а я чуть-чуть протискиваюсь наружу, в крохотную ямку, которую только что вырыл. Втыкаю совок вертикально вверх, в тонкий слой дерна над люком. Поднимаю руку выше и выше – дерн понемногу поддается. Наконец острие совка пропарывает его насквозь, и на меня сыпется земля с травой. Я лихорадочно расширяю отверстие и выкарабкиваюсь в ночную прохладу острова.

Отплевываясь от попавшей в рот земли, дико озираюсь, чтобы сориентироваться. Я в северо-восточном углу Призмолл-хауса, вот стена, где моя спальня с окном-полумесяцем. Вдали на юге темнеет ангар. Меня овевает свежий морской бриз. Я вдыхаю соленый воздух, но в следующий миг стискиваю зубы – по левой ноге словно растекается пламя. Видимо, на адреналине я не чувствовал боль, однако его действие ослабевает, и на меня обрушивается вся тяжесть последствий перелома.

Я с трудом бреду по дорожке между фигурными кустами, поднимая облака меловой пыли. Когда до ангара уже рукой подать, далеко позади слышится нарастающий шум. Неожиданно у меня подворачивается нога, и я падаю грудью на дорожку, задыхаясь от сильного удара и усеивая землю вокруг себя шприцами.

Слышно, как распахиваются двери Призмолл-хауса. Собравшись с духом, я встаю и преодолеваю последние мучительные метры. Одну ногу вперед, потом вторую, и вот я уже в темноте ангара. Скрип досок причала сменяется покачиванием палубы. Трясущимися руками я вынимаю из кармана ключи и лихорадочно пытаюсь вставить их в замок.