Безрассудная

Мой хриплый смех быстро превращается в мучительные всхлипы, от которых, кажется, трещат мои хрупкие кости.

Продолжай идти. Просто продолжай идти.

Но я не хочу. Я хочу лечь, закрыть глаза и отдохнуть.

Ноги подкашиваются, все тело кажется вялым.

Продолжай. Идти.

Я знаю, что если остановлюсь сейчас, то больше не сдвинусь с места. Обезвоживание, усталость и многочисленные раны, терзающие мое тело, наконец-то настигли меня. Если сейчас я лягу, то больше не очнусь.

Разве это так плохо?

Этот тихий голос в моей голове, единственный, что я слышала в течение последних дней, становится все убедительнее.

Для чего я живу? Зачем я подвергаю себя таким страданиям?

Каждый дюйм моего тела болит. Каждый дюйм моего тела молит о пощаде.

— Н-нет, — заикаюсь я. — Нет, я не могу.

Разговоры с самой собой никогда не были хорошим знаком, но это единственное, что не дает моим глазам закрыться, а телу — отключиться.

— Я… — еще один судорожный вздох. — Я слишком многое пережила, чтобы умереть в пустыне.

Я прижимаю мозолистую ладонь к упрямо бьющемуся сердцу, напоминая, что даже сломанные вещи способны служить своей цели. Пальцы касаются знакомой буквы, вырезанной над ним, издевательски напоминая о том, насколько я хрупкая.

«О» означает Обычная.⠀⠀

«О» означает «на пороге смерти».

Моя попытка пошутить звучит очень похоже на предсмертный шепот.

— Не так я представляла себе свой конец. Я… — приступ сухого кашля заставляет меня осесть. — Мне стыдно, что я не умираю более драматично.

Я действительно думала, что именно он окажет мне честь, вонзив мой любимый кинжал мне в грудь. Или, может быть, в шею, для пущей симметрии.

Он будет так разочарован, узнав, что у него отняли возможность отомстить, что смерть в конце концов настигла меня в пустыне.

Перед глазами все расплывается, когда я пытаюсь рассмотреть город и улавливаю что-то движущееся вдалеке. Прищурившись, я всматриваюсь в фигуру. Моргаю. Это мой разум играет со мной злую шутку? Издевается в последний раз?

Мои колени снова погружаются в песок, а ладони вытягиваются вперед.

Похоже, я никогда и не узнаю.

Мой висок касается теплого песка, и я наслаждаюсь этим ощущением.

Почему раньше в пустыне не было так уютно?

Пальцы сжимают мятый шов жилета, натягивая заветную надпись.

Я носила его каждый день, Ади. До самого последнего дня.

— Я просто… я просто закрываю… свои…

Мои глаза закрываются, и мир исчезает во тьме.

И впервые за несколько дней я не боюсь сна, который меня ожидает.

У меня под ухом размеренно бьется чье-то сердце.

Я шевелюсь в сильных руках, обнимающих меня, но мои движения вялые.

Сильные руки. Меня несут.

Мои глаза резко открываются.

Меня душит окружающая темнота, словно небо накрыло черным одеялом. В данный момент мои глаза совершенно бесполезны, поэтому я пытаюсь сосредоточиться на ощущениях грубых рук: одна — под моим коленом, а другая — на плече.

Это он. Он нашел меня.

Я покачиваюсь всякий раз, когда незнакомец оступается, и отчаянно пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце, заставив затуманенный разум придумать план. Но он слишком близко, слишком реален, будто только что вышел прямиком из моих ночных кошмаров.

Я внезапно забываю, как дышать.

Он нашел меня. Нашел меня. Нашел.

Мой разум выкрикивает эти слова, которых я так боялась, заглушая любую попытку мыслить здраво. Я скована его объятиями, которые раньше казались мне такими безопасными, и слишком беспомощна, чтобы сопротивляться его хватке. Его грудь поднимается и опускается подо мной, и ощущение, которое когда-то было таким знакомым, теперь кажется чужим. Пугающим.

Как он нашел меня?

Я все еще пытаюсь понять, почему до сих пор жива, несмотря на то, что сама Смерть несет меня к погибели. Он держит меня. Он возвращает меня в Илию. Обратно к Китту и гневу, который, как я уверена, меня ожидает.

Он убил моего отца.

Лишь эта мысль спасает меня от безумия.

Я не буду сомневаться. Только не снова.

Заставляя себя дышать, я обращаю внимание на руку, обнимающую мои плечи, оценивая лучший угол, под которым можно сломать его запястье. Затем я опускаю взгляд на его ноги: усталая походка, неустойчивость, которая поможет мне повалить его на песок. Как долго он меня несет? Где его люди? Я всматриваюсь в окружающую нас черноту и не вижу ничего, кроме города, в который мы входим.

Я чувствую тонкий клинок, пристегнутый к его поясу, и мое сердце замирает. Гладкая рукоять упирается мне в бедро. На мгновение я подавляю разочарование, поскольку это не отцовский кинжал, однако заставляю себя сосредоточиться.

Сбей его с ног. А затем закончи начатое.