Безрассудная

Никто другой не замечает отблеска серебристых волос на солнце или силуэта фигуры на вершине дюны.

Потому что больше никто не сходит с ума.

Я теряю рассудок, ощущая себя потерянным в этой пустыне, хоть и знаю, что мы достигнем Дора до рассвета. Сначала мы обследуем город, а если ничего не найдем, то отправимся в Тандо и продолжим поиски там.

Она не могла добраться до города.

Так ведь?

Несмотря на нежелание принять очевидное, я видел, на что она способна. Видел, как она умеет выживать; слышал, как она выживала всю свою жизнь. Я сомневаюсь, что пустыня обладает достаточной силой, чтобы забрать ее из этого мира, прежде чем она сама будет к этому готова.

Скорчи достаточно скоро узнает об ее упорстве.

Я поднимаю голову, отрываясь от созерцания тлеющих угольков костра и устремляю взгляд на меняющееся небо над головой. Заря танцует вдоль горизонта, подкрадываясь к облакам и освещая их бледно-золотым светом. Перевожу глаза на спящих вокруг мужчин, храп которых является единственным звуком, наполняющим этот уголок пустыни.

Вздохнув, я поднимаюсь на ноги и разминаю свои затекшее тело.

— Поднимайтесь. Сейчас же.

Мой приказ эхом разносится по пустыне, заставляя встрепенуться даже лошадей, привязанных в нескольких шагах от нашего лагеря. Я слышу сонное ворчание, пока прохожу вдоль беспорядочного круга Гвардейцев.

— Доброе утро, — говорю я с нарочитой легкостью, при этом пиная каждого из них в ребро ботинком, что явно противоречит моим словам.

Вкус сухого кроличьего мяса заставляет меня прополоскать рот водой с примесью песка. Я пытаюсь избавиться не только от вкуса, но и воспоминаний, которые оно вызывает. Я задаюсь вопросом, не кривил ли я рот, пока ел так же, как это было во время Испытаний, когда она наблюдала за мной, находясь достаточно близко, чтобы это заметить.

Опасно, насколько часто я думаю о ней. Насколько все вокруг мне о ней напоминает. Я часто рассуждаю, было ли все это для нее игрой, уловкой, чтобы помочь Сопротивлению. Помочь Обычным свергнуть королевскую власть. Убить короля. Убить моего отца.

Действительно ли меня волнует, что она убила его?

Я отмахиваюсь от этой мысли, ерзаю в седле и разминаю напряженные плечи.

Я узнаю это, как только найду ее.

Когда я это сделаю, то получу свои ответы.

Глава седьмая

Пэйдин

Клянусь, скорпион, находившийся в опасной близости от моих изношенных ботинок, моргнул в ответ на мой вопрос.

Вот и все. Я действительно сошла с ума.

С этой мыслью я вздыхаю и повторяю:

— Я спросила: если бы ты смог съесть что-нибудь прямо сейчас, — я имею в виду что угодно — то, чтобы это было?

Сказать, что мой голос охрип, — это ничего не сказать. Мой голос скрипит, как песок под ногами, а горло настолько сухое, что я едва могу нормально говорить. Я качаю ноющей головой, глядя на это существо, и небрежно обхожу его, пытаясь не споткнуться.

— Ладно. Если ты не хочешь отвечать, то это сделаю я, — в итоге я все же спотыкаюсь, неловко подбирая слова. — Я… я могла бы съесть апельсин. Да. Большой, сочный апельсин. Или… или немного ирисок.

Я перевожу взгляд на скорпиона и вижу, что он ползет следом за мной. Это зрелище должно было лишь сильнее встревожить меня, но в данный момент у меня нет сил, чтобы беспокоиться об этом.

— Знаешь, мой отец любил ириски, — я издаю звук, отдаленно напоминающий смех. — Иногда я задумываюсь, а нравятся ли мне вообще эти конфеты, понимаешь? Может быть… может быть, я просто убедила себя в этом, потому что они нравились ему.

Скорпион пристально смотрит на меня.

А может, и не смотрит. В последнее время мне трудно понять, что реально, а что — всего лишь плод моего воображения.

Это мой пятый или шестой день в пустыне?

Я едва не смеюсь.

Может, я уже умерла? Как же мне понять?

Я оступаюсь, отчего песок взметается, а колени погружаются в песчаную почву, тогда как заходящее солнце все еще обжигает мою израненную кожу. Судорожно вздохнув, я медленно поднимаюсь, заставляя свои больные ноги двигаться.

Я устала. Очень устала.

Веки опускаются, подражая солнцу, которое на ночь скрывается за дюнами.

Оставайся в сознании.

Вдруг у меня возникает ощущение, что я снова в Шепчущем лесу, ковыляю в темноте, стараясь не истечь кровью от глубокой раны под ребрами. Именно тогда он нашел меня. Спас меня.

Я отбрасываю эту мысль и в сотый раз осматриваю горизонт, прослеживая глазами очертания каждого темного здания внутри города.

Я почти на месте.

Я понятия не имею, что это за «место». Я не знаю, какой это город: Дор или Тандо, но точно понимаю, что нахожусь не в том положении, чтобы жаловаться.

Мне просто нужно добраться до этого места.

Облизываю потрескавшиеся губы в попытках увлажнить их, но лишь набираю в рот больше песка. Сейчас самое время глотнуть песчаной воды, но я с жадностью допила оставшееся еще сегодня утром.

Я умираю от жажды.

Может быть, просто умираю. А может, я уже мертва.