Безрассудная

Когда шероховатая подушка ударяет меня по лицу, заглушая поток ругательств, вырывающихся из моего рта, я поднимаю руку, чтобы показать средний палец. Он отвечает на мои невысказанные слова единственным «вставай».

— Если ты сопровождаешь меня навстречу моей гибели, — ворчу я под скомканной хлопковой простыней, — то меньшее, что ты можешь сделать, — это позволить мне насладиться последним сном в постели.

— У тебя было достаточно часов, чтобы наслаждаться, не переживай.

Я убираю подушку от лица, вглядываясь в темную комнату. За пасмурным окном виднеется такое же пасмурное небо, затянутое темнотой, все еще покрытое темными пятнами.

— Даже солнце еще не взошло, так что не вижу причин, почему я должна вставать.

— Убедительный аргумент, — сухо говорит он. — Вставай. Сейчас же. Мы не можем слишком долго оставаться в одном месте. Я удивлен, что нас еще не узнали.

Я выдыхаю через нос, слепо уставившись в потолок. Я планировала провести ночь продумывая побег от Силовика, но не было сил бороться с волной сонливости, обрушившейся на меня, как только голова коснулась подушки. Страшно так крепко спать, когда рядом тот, кто готов нанести удар тебе в спину.

Сбросив с себя потрепанные простыни, я неловко скатываюсь с кровати, прежде чем поморщиться от боли в ране на бедре, о которой я забыла. Глаза Кая следят за каждым моим движением: складкой между бровями, прерывистым дыханием.

— Как ты себя чувствуешь?

Я усмехаюсь, убирая с лица пряди серебряных волос.

— Не притворяйся, что тебя волнует мое благополучие, Принц. Я просто еще одна миссия, которую тебе нужно выполнить.

Кажется, он слегка напрягается, но его следующие слова не соответствуют настороженности, которую он проявляет:

— Да, и моя миссия должна быть в порядке, чтобы выдержать путь домой.

Дом.

Слово режет глаза, обжигает горло точно так же, как дым, когда я спасалась от огненных осколков своего детства. Все исчезло — мой отец, моя Адина, мой дом на краю Мерчанта и Эльм.

Я бездомная. Безнадежная. Пустая.

— Это не мой дом, — я не собиралась произносить эти слова шепотом, однако он смотрит на меня так, будто я их прокричала.

— Илия? — медленно спрашивает он. — Илия не твой дом?

— Нигде нет моего дома. Никто больше не является моим домом. Больше нет. — я выдерживаю его взгляд, высоко поднимая голову, и добавляю: — Ты и твой король позаботились об этом.

Мы смотрим друг на друга, его пристальный взгляд скользит по моему лицу.

— Ты не единственная, кто знает, что такое потеря.

— Я должна поблагодарить тебя за это.

— Как и я тебя, — выпаливает он. — Ты что забыла, что у меня теперь тоже нет отца? Или ты не думала об этом, когда пронзила мечом грудь короля?

— Ты убил отца, — практически рычу я, подходя достаточно близко, чтобы увидеть разыгравшуюся бурю в его серых глазах. — Я убила монстра.

Его глаза впиваются в мои, в них закипает что-то, что я не в силах понять.

— Ты забыл все, что он сделал с тобой? — шепчу я, умоляя вспомнить все преступления из его детства. — Все, что он заставил тебя сделать? Не говоря уже о том, что он сделал с этим королевством…

— Достаточно. — его требовательный и тихий голос прерывает мой собственный. — Этого хватит.

— Что? Не можешь вынести правды?

Он хватает меня за руку, его хватка такая же грубая, как и его слова.

— Я сказал достаточно. Мы уходим.

Я нащупываю свой рюкзак, после чего он тащит меня за собой вниз по узкой лестнице. Когда мы достигаем ее подножия, меня грубо кутают в шарф, и я отбиваюсь от быстрых рук принца, обматывающих тканью мое лицо и волосы. Как только его ноги касаются скрипучего пола, он бросает монету ворчащему человеку за стойкой, не удостоив его ни единым взглядом, а после ведет меня за пределы захудалой гостиницы.

Я моргаю от ослепительного света восходящего солнца, слегка спотыкаясь, пока он ведет меня сквозь целое море людей. Переполненные торговцами улицы утопают в хаосе. Силовик пробирается сквозь толпу, его взгляд скользит от одного лица к другому поверх платка, который наполовину скрывает его самого. Я завидую его способности так легко маскироваться, несмотря на то, что у него нет волос, которые можно было бы опознать.

Я шевелю запястьем в его хватке, проверяя, есть ли у меня возможности вырваться.

— Даже не думай об этом, — бормочет он, не замедляя шага.

Я закатываю глаза за его спиной. Он становится все более невыносимым.

Вскоре он сворачивает в узкий переулок и останавливается достаточно надолго, чтобы бросить на меня взгляд через плечо.

— Ты там как, держишься?

— Ты спрашиваешь так, словно остановился бы, если бы я была не в порядке.

— Ты действительно хорошо меня знаешь, — произносит он нараспев, увлекая меня вниз по очередной оживленной улице. После нескольких резких поворотов я замедляюсь, не поспевая за его широкими шагами. Моя нога горит, тупая боль перерастает в нечто гораздо более мучительное.

Должно быть, он слышит мое тяжелое дыхание и чувствует, как я волочу ноги, потому что сворачивает в тенистый переулок и замедляет шаг.

— Не в форме, Грэй?