Безродный

— Мертвяки пришли не из-за их ведьмовства, — возразил капитан, — А на запах свежих трупов, которые оставила после себя война. Они всегда приходят на этот запах и ведьмовство тут совсем ни при чём. Вы обвиняете этих женщин в выдуманных грехах, — с каждым новым предложением капитан делал один шаг вперёд, а толпа напротив отступала назад. Тоже, ровно на шаг, — В собственной трусости и слабости. Найдись среди вас хоть один, рискнувший сходить в Живицу раньше и забрать оттуда инструменты для ковки оружия, мы бы давно извели эту заразу под корень! Но вы предпочли трусливо прятаться по хатам и ждать, когда всю работу за вас сделают чужаки. Те, кого не жалко, — Беррен остановился и презрительно сплюнул, — Вы обменяли свою трусость на жизни собственных близких. И в этом я обвиняю каждого, кто тут собрался. И если хоть одна ё-маё, хоть пальцем тронет этих женщин, я лично отрублю ему руку!

— Ты решил насмехаться над нашими обычаями? — заорал мужик, и повернулся к толпе, — Плюнуть в лицо нашим богам пред глазами всего честного народа. Братцы, да он ничем не лучше этих ведьм! Или они его успели околдовать!

— Ведьмозаступник!

— Чужак!

— Голем проклятый!

Разъяренная толпа, подбадривая себя криками, качнулась вперёд. Но у старого солдата оставался ещё один козырь в рукаве. Последний козырь.

— Я уважаю ваши обычаи, — рявкнул он так, что люди снова замерли и выжидающе уставились на него, — Но вы сами, похоже, про них позабыли. Вы сами плюнули в лицо своим богам. Вы сказали, что собираетесь вершить божий суд, но вознамерились решать его исход за них.

По толпе прокатились тревожные шепотки. Некоторые люди одобрительно закивали, соглашаясь с капитаном. Похоже, ему всё-таки удалось нащупать их больное место.

— Божий суд, — продолжил Беррен, — разрешается испытанием. Испытанием поединком.

— Ну так дайте этой суке меч, — возразил ему мужик, возглавлявший толпу, — Пусть защищает свою честь. И если она действительно невиновна, боги встанут на её сторону. Сука, да я прямо сейчас готов выйти и доказать, что она не права. С превеликой радостью.

— Герой, — капитан презрительно сплюнул, — Что тут ещё скажешь! Но, да будет тебе известно, что обвиняемые в таком случае имеют право на защитника.

— И кто за них вступится? За этих сук паршивых.

— Я, — спокойно сказал капитан.

Толпа замолчала. Все смотрели то на «ведьм», то на их заступника, не понимая, что с этим делать. А у меня в голове начал рождаться план.

Божий суд и испытание. Но ведь испытание может быть любым, не обязательно поединком. И тут у нас появляется большое окно возможностей, как мышку съесть и на хуй сесть. Тем более, этим безграмотным крестьянам можно втюхать любой бред, даже сочинённый на ходу. Лишь бы он звучал красиво.

— Ну? — капитан обвёл взглядом людей и сделал ещё один шаг вперёд, — Смельчаков, как я погляжу, поубавилось? Чего молчите? Вы же так хотели божий суд. Неужели вы настолько не уверены в своей правоте, что думаете, что боги встанут на сторону одноногого калеки?

Вот только предводитель толпы тоже сдаваться не собирался. Он, проигнорировав слова Беррена, повернулся к нему спиной и обратился к крестьянам.

— Люди. Вы всё слышали. Этот человек сам признался, что он защитник ве…

Так, всё, дальше тянуть нельзя. Если не вмешаться, то Беррена просто убьют. Против целой толпы даже самый умелый вояка ничего сделать не сможет, а капитан сейчас явно не в лучшей форме.

— Прекратите! Прекратите это безумие! — крикнул я, выходя вперёд, — Люди? Вы что, совсем с ума посходили? Вы готовы резать друг друга из-за тех, чья жизнь и ломаного Альдинга не стоит? Разве этому вас учили боги? — сочинять приходилось почти на ходу, но получалось пока неплохо, — Вы собираетесь решать, виновны эти богопреступницы или нет, играя жизнями ни в чём не повинных, достойных людей?

— А что ты предлагаешь? — удивлённо уставился на меня главарь линчевателей, — Помиловать ведьм и их защитника?

— Капитан хороший человек. Вспомните, сколько всего он сделал для Медовища? Он просто терпеть не может несправедливость и пытается её избежать.

Толпа одобрительно загудела. Беррена тут всё же уважали, просто, как и говорил староста, у малообразованных тёмных крестьян, сбившихся в толпу, милость слишком быстро сменяется гневом, если ты становишься ей поперёк дороги. Но так же быстро она меняется и в обратную сторону.

Предлагаю провести божий суд, — продолжил я, — Настоящий божий суд. Испытание, но не поединком. Мы, — я сделал паузу, чтобы приковать к себе наиболее пристальное внимание, — Вверим их в руки богов. И пусть они лишь решают, что с ними делать.

— Это как-же? — на этот раз нахмурился уже капитан.

— Изгнание. Ежели они невиновны, то боги сохранят им жизнь и выведут к другим поселениям. А если повинны — то их постигнет кара, соразмерная совершённым грехам!

Я выдохнул и обвёл взглядом толпу. Если не прокатит этот вариант, то боюсь бабке и Ионе не поможет уже ничего. Остаётся только надеяться, что убедительность, навык дипломатии и репутационный бонус, который мне выдали совсем недавно, сыграют теперь в мою пользу.