Безумные идеи. Как не упустить кажущиеся бредовыми идеи, способные выигрывать войны, искоренять болезни и менять целые отрасли

Джозеф Нидэм говорил о Шэне как, «пожалуй, о самом интересном персонаже в научной истории Китая». Шэнь изучал поразительно широкий спектр научных дисциплин и во многих случаях вносил в них значительный вклад своими письменными работами. Он был специалистом в астрономии, математике, геологии, метеорологии, картографии, археологии, медицине, экономике, военной стратегии, анатомии и экологии. Шэнь первым дал описание магнитного компаса и понял разницу между истинным северным полюсом и магнитным полюсом, что произвело переворот в навигации. Ему принадлежат первые примеры использования тригонометрии и математики бесконечных чисел (предшественницы дифференциального и интегрального исчислений) в Китае. Он был воплощением научной любознательности. Именно его впервые заинтересовал вопрос, почему молния, попадая в дом, плавит металлы, но оставляет нетронутым дерево:

Молния попала в деревянную полку, на которой стояли лакированные вазы с серебряными горлышками. Серебро расплавилось и каплями стекло на пол, но на вазах не осталось даже царапины. Точно так же расплавился ценный меч из прочной стали, но сам дом остался невредимым.

Можно было бы подумать, что солома и дерево сгорят в первую очередь, однако металл превратился в жидкость, а солома и дерево не пострадали.

Как и Тихо, Шэня интересовали странности в движениях планет по небу (обычно они движутся в восточном направлении относительно неподвижных звезд, но в какой-то части их орбиты направление сменяется на противоположное, и они движутся на запад). Как и Тихо, он был уверен, что только аккуратные измерения позволят добиться глубокого понимания. Как и Тихо, он создал самые совершенные измерительные астрономические инструменты для своего времени. Шэнь представил императору программу точного определения положения каждой планеты. Для этого надо было проводить измерения по три раза каждую ночь на протяжении пяти лет. Как и Тихо, он нанял блестящих помощников для реализации этой программы (Тихо взял на работу Кеплера, а Шэнь – слепого математика Вэй Пу).

Шэнь понимал, что его программа требует больших средств. Финансирование зависело от сильной политической поддержки. Со временем эта поддержка была утеряна, как и у Тихо. После смерти короля Дании Фредерика II Тихо повздорил с его сыном – новым 19-летним королем. Он написал Кристиану IV письмо, в котором подробно объяснил, почему необходимо продолжать поддерживать его обсерваторию и содержать большой штат. Несмотря на то что Тихо был знаменитым европейским интеллектуалом, принесшим славу Дании, король ответил, что удивлен «дерзостью и амбициями» Тихо, а также тоном письма, написанного так, «словно мы ровня друг другу». Он сократил финансирование обсерватории. Тихо потерял свой остров и вынужден был уехать в изгнание. Что же касается Шэня, его вытеснили из правящих кругов в ходе различных политических потрясений и битв.

Но между двумя этими судьбами было кардинальное различие. После того как Тихо покинул Данию, он начал поиски нового покровителя по всей Европе. В конечном итоге ему протянул руку помощи император Священной Римской империи Рудольф II. Произошло это в Праге. Тихо перенес туда свою обсерваторию. Именно туда был приглашен Кеплер, что привело к написанию им книги «Война на Марсе» и реформации всей астрономии.

Шэнь Ко: «Моими единственными собеседниками были кисть и чернильница с тушью».

Что же касается Шэня, то после удаления от императорского двора ему было некуда идти. Других правителей, которые могли бы оказать поддержку астрономии, просто не существовало. А частная поддержка была незаконной, так как изучение небес – это привилегия императора. Поэтому последние десятилетия своей жизни Шэнь провел в изгнании как затворник, находясь практически под домашним арестом. Его знаменитый научный труд, охватывавший добрую дюжину отраслей науки, носил название «Беседы с кистью», потому что, по словам самого Шэня, «после удаления от дел и ссылки в леса я вел жизнь затворника и порвал все связи с обществом. Я лишь изредка вспоминал беседы со своими гостями и излагал их на бумаге с помощью кисти для письма… Моими единственными собеседниками были кисть и чернильница с тушью».