Читаем Безутешный счастливчик полностью

Листья падают,Листья ясеня.Ни хуя себе!Ни хуя себе!

_______

С 1/IX-69 г. НЭП. Т. е. новая эротич. политика.


горемыка Громыко


как анемон и тубероза


«И светло становится на душе у ветерана».


засмеялся, засучил ногами


У Кузмина:

«Метафизический намекДвусмысленно на сердце лег».

Когда я ее раскусил, яду там не оказалось, там была малина со сливками.


Я владыка естества, не забывай, гаденыш.


А она мне, субтильная мандавошечка, говорит на это: «А кто детей будет за тебя воспитывать, Пушкин что ли?»


Весь в завитушках, влажный и содрогающийся, вход в Эдем.


И слышал, как от зноя трещали ее недра.


Доведение зерна до посевных кондиций.


Комсомольский прожектор

моральные стандарты

аварийные ситуации

амурные схемы


Ср‹авни› у Анненского: «И сад заглох, и дверь туда забита».

Ср‹авни› у Бунина: «И пуст сераль, и смолк его фонтан».


Ю. Олеша. «Скороговорка»:

«Вот на столе перепела,К перепелам – пюре и плов,Но так как я перепила,То не хочу перепелов».

Да я не могу глядеть на тебя без содрогания.


моральные правонарушения, общегуманные нормы и т. д.


Это помесь столбняка, лихорадки, тошноты, нервного истощения и предсмертной тоски где-то неподалеку от сердца.


Герцен: «элемент паралича и смерти».


солидное поэтизирование адюльтеров у этих антимещан и пидоров


Брюсов рифмует Сирию с Ассирией.


«Смерть наступила вследствие естественных причин».


Все подлости относить на счет антиномичности ее души.


платье духовного покроя у пасторов


Оказывается, это знаменитый шансонье Шевалье, в своем соломенном канотье.


Весь к вашим услугам. С кем имею честь? Чем могу быть полезен?


рекламные выверты идеологов монополий


Т. е. бургомистр. Т. е. мэр. Т. е. председатель горсовета.


снадобья от нравственных немощей


впопыхах и наобум


феноменальное – ноуменальное

имманентное – трансцендентное


Я длинен настолько, что «подпираю небосклон», как сказал поэт о Казбеке.


причудливо, диковинно, мудрено и затейливо


декаденты и «певцы белых дьяволиц»


Не то чтобы у него были святыни, просто ему не на все наплевать.


антрепренёры, коммивояжеры, продюсеры, клерки и портье, импресарио

1972

От гуцульства к бендеровщине.


Плоская не как Кизлярские пастбища, а как фабричная доска показателей.


«Поспешишь – блядей насмешишь».


Я буду вас пестовать, а вы меня – лелеять.


Большой и пламенный, как привет.


Как старец Гомер сказал: «Она распаляла во мне надежду».


Я слишком многим жертвую для того. Как сказали бы эллины, я приношу гекатомбу.


Вегетативная твоя душа, растительная то есть.


Я это уже понял давно, с тех пор как она связалась с этим данайцем.


Хорошо как лекарство, но не как пища.


Наполняют мою думу мерцанием.


Нынче же будешь со мной в раю.


«Ты не холоден и не горяч, ты только тепловат; не могу тебя терпеть, выплюну тебя из уст моих».


Потворство адюльтеру.


В старых открытках: «Люби шутя, но не шути, любя».


Говоря райкомовским языком, она всемерно способствовала мне.


Шустрая, как вода в унитазе.


Несовращеннолетний возраст.


Еврейская фамилия Пропеллер.


Перевести в умственную сферу понятия «ультра» и «пифра». То есть выше понимания и ниже понимания. Сравните звук ультра и звук пифра.


Она такая брюнетка, что даже удивительно.


«Девушка, истощенная несбыточными мечтами».


Инфантерия – это, оказывается, всего-навсего «пехота».


Развалины замка, пещеры, потоки и весь этот реквизит.


«необузданная и фуриозная женщина»


Опять и у всех: «как Марий на развалинах Карфагена».


«Полноте ребячиться», как говорит Герман графине.


эксцентриада


моральный и эстетический максимализм


«от элементарности – к бесчеловечности»


«Он позволяет женщинам себя обожать».


«глобальные обобщения»


Ты родилась под знаком Солнцедара.

Но бархатистостью своих лядвейОна и это, впрочем, искупала.

Вольная борьба – с соблазнами. Классическая борьба – с предрассудками.


Гребет на своей одиночке – против течения.


с нервическим кокетством


«исполненное чисто кастильского благородства»


Опять все то же: тайники души, кладовые подсознания и прочая дичь.


адекватно – эквивалентно


«самосозерцание на грани нарциссизма»


«бесцеремонная сентиментальность»


Элитаризация масс.


Юлиан-Отступник и Ул[ьянов] преступник.


Какой славы ты хочешь? Боевой или трудовой славы?


Спала по утрам, а по вечерам формировалась как женщина.


охальник и баламут


Я влезал на нее как невольник.


У вас вот лампочка. А у меня, может, сердце перегорело, и то я ничего не говорю.


Но ведь ты-то! ты! человек «тончайшего сердца»!


Она меня обуяла, я обуреваем ею.


Два молодых человека, встревоженные, хотели повернуться ко мне спиной, но их разнесло ветром.


греховно был распростерт


и это так же глупо, как… как уходить добровольцем на фронт


В конце – похужее. Шесть раз я выстрелил ему в затылок – он не шевельнул и бровью.


Сюда же – о составных частях благородия, то есть степенство, превосходительство, высочества, сиятельства и величество не обязательно.


У них харкотина взамен души и вместо мозгов – блевота.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное