Безвидный свет. Введение в изучение восточносирийской христианской мистической традиции

Как и Феодор, Иосиф описывает там состояние людей после воскресения, – состояние, в котором «они станут нетленными (lā meṯḥablānē), бессмертными (lā māyōṯē), неизменяемыми (lā meṣṭalyānē)⁴¹, бесстрастными (lā ḥāšōšē)»⁴², – соединяя вместе, как и первый, четыре отличительных свойства. Нужно отметить, однако, что Иосиф пересматривает различие, сделанное Феодором, помещая историю человечества также в рамки телесной, душевной и духовной степеней⁴³ (и в рамки евагриевских созерцаний, связанных с этими этапами⁴⁴), в то же время дополняя две фазы Феодора состоянием Адама до грехопадения, так что получается приблизительно следующее соответствие^45, представленное в таблице на с. 253.

Различия между Феодором и Иосифом проистекают из двух источников. Первая причина та, что для Феодора Адам был создан не бессмертным, а пребывал в состоянии полного несовершенства⁴⁶: бессмертие и другие связанные с ним характеристики являются, собственно, для него вышеестественными и будут даны ему лишь при Воскресении; вторая причина в том, что Иосиф (как и Иоанн Дальятский) допускает некое предвосхищение еще в этой жизни возвращения в состояние Адама – особенно это касается бесстрастия, – и даже в вышеестественное состояние, связанное с видением Бога (предвосхищение, в котором три составляющие человека⁴⁷ принимают участие на различных уровнях, хотя и не совершенным образом).

Зависимость Иосифа от Феодора в различении двух последовательных состояний человечества можно наблюдать и в том, что первый, как и второй, прилагает это различие также к ангелам. Действительно, для Феодора ангелы подвержены изменчивости, как и люди, до дня всеобщего воскрешения мертвых⁵⁰. Похожим образом и Иосиф пишет: «Ангелы не имеют нужды в телесном воскресении, […] но нуждаются только в изменении, поэтому в последний день они примут изменение (šuḥlāp̄ā), а люди воскреснут»⁵¹.

В том же контексте взаимосвязи судьбы ангелов с земной историей Иосиф, как и Феодор⁵², говорит о преуспеянии в ведении, которое ангелы имеют о самих себе, о людях и о Боге, по мере того как на земле развивается божественное Домостроительство⁵³. Для каждого значительного события священной истории он описывает те умозаключения, которые делают в связи с этим ангелы. Так, при сотворении материального света они осознали, что как бы они сами ни были светоносны, они всего лишь творения⁵⁴; во время сотворения человека и при падении некоторых из ангелов (из-за зависти к человеку⁵⁵) они узнали, что среди них существует иерархия⁵⁶; чудо с кровью Авеля, вопиющей от земли, на которую она пролилась, дало им понимание того, насколько кровь человека драгоценна в очах Божиих, и стало для них предвестием будущего воскресения человеческого рода⁵⁷; вознесения Еноха и Илии показали им, какую заботу Бог имеет о людях⁵⁸; наконец, только в момент Воплощения, услышав благовестие, носителем которого был Гавриил, они познали различие между тремя божественными ипостасями⁵⁹ – различие, которое прояснилось лишь во время крещения Христа⁶⁰, – и только тогда они смогли достичь степени Совершенства и наслаждения его таинствами⁶¹.

Отметим, что Иоанн Дальятский не придерживался подобного взгляда о преуспеянии в ведении у ангелов по мере развертывания промыслительного Домостроительства. Будучи более метафизически настроен, чем Иосиф Хаззайя, он помещает ангелов сразу на этапе совершенства⁶² и говорит о «скоротечности времени применительно к ним, так что от их сотворения и до ныне [оно] сочтено мгновением по причине их услаждения, приводящего к забвению времени и облегчающего все, что тягостно»⁶³.

Обстоятельства мятежа ангелов, ставших демонами, также объясняются одинаковым образом у Иосифа Хаззайи и в восточносирийском богословии. Услышав Бога, говорящего: «Сотворим человека по образу Нашему», – ангелы ожидали увидеть кого-то более славного, чем они сами. Но ничего подобного не произошло, Бог сделал человека одновременно земным и единосущным с ними, к тому же повелев им служить ему. Тогда некоторые ангелы возрадовались и восхитились премудрости Создателя, в то время как другие – служитель воздушной силы и его воинство, – уязвленные завистью, позволили увлечь себя в бездну гордыни и презрения к человеку. Видя это, Бог изгнал их от Своего лица. Так писал католикос Георгий I в 680 году о грехопадении ангелов⁶⁴.

Все это воспроизведено Иосифом Хаззайей в его Мемре о природе [божественной] сущности на странице, которую он посвящает той же теме⁶⁵. Вот окончание: «[Тогда великий князь воздушный⁶⁶] сказал представителям своего чина: “Почему мы будем подчиняться праху и будем служить ему, тогда как наша природа более тонка и светоносна, чем его? […] Это он должен подчиняться нам, а не мы ему!” Так два помысла пришли в движение у великого воздушного князя: помысел гордости и помысел зависти. […] Тогда он пал, как молния, со своей славы и могущества […] и с того времени старается уничтожить образ его Создателя»⁶⁷.