Безжалостный хаос

Я думаю, что она не собирается отвечать мне, и мне хочется наброситься на нее, но она наконец говорит, жуя: — Это… школа.

Она запихивает в рот еще одну порцию лапши, не смущаясь тем, что ест так, как не ела уже несколько дней.

— Тебе девятнадцать. И в Александрии нет колледжа под названием — Ковчег.

Ее бледное лицо приобретает легкий оттенок розового. Она откладывает вилку и кладет руки на колени.

— Это не академическая школа.

Я ничего не говорю, ожидая, пока она закончит.

Она смотрит вниз на стол. Затем она вздыхает, качает головой и встречает мой взгляд. Я уже знаю, что прежде чем она откроет рот, она больше ничего мне не скажет.

— Не имеет значения. Все закончится, когда я уйду отсюда, верно?

Я даю ей легкую улыбку. То есть, наверное. Секс на одну ночь не совсем чужд мне, хотя я обычно не готовлю для них две порции еды, так что это что-то новенькое. Но опять же, тот вид секса, который ей нравится… мне он чертовски нравится. Не многие люди любят это. Если она любит, и я люблю, мы могли бы сделать это регулярным.

— Ты хочешь, чтобы это закончилось? — когда я задаю этот вопрос, мне интересно, сколько у нее было связей на одну ночь, но я не хочу этого знать, поэтому не спрашиваю.

Она пожимает плечами, смотрит на свою тарелку.

— Разве у тебя нет девушки или чего-то подобного?

Я не могу удержаться от смеха.

— Если бы у меня была девушка, зачем бы я тебя трахал?

Она хмурится, глядя на меня. Ее глаза не отрываются от моих. Я знаю, что она видела татуировку на моем лице, но она никогда не смотрит на нее. Мне это нравится.

— Может, вы поссорились. Всякое бывает.

— Боже, Элла, что за отношения у тебя были?

Она сужает глаза на меня.

— Так у тебя нет девушки?

— Нет.

Просто девушка, запертая в моем подвале.

Она кивает, как бы про себя.

— А у тебя? — я нажимаю. Если у нее есть парень, я просто сброшу его со скалы, чтобы продолжать трахать ее. — Ты часто изменяешь своему парню с незнакомыми мужчинами, которых встречаешь в лесу?

— У меня нет парня. Я только переехала сюда несколько недель назад. И ты не был незнакомцем. Ты был другом Натали.

Это, наверное, самое большое количество слов, которое она сказала мне за один раз.

— Это уже перебор, — я скрещиваю руки и откидываюсь на спинку стула. — Мы с Натали не совсем друзья. Она встречается с моим братом.

Ее глаза расширяются.

— Атлас — твой брат?

О боже.

— Нет, нет. Не буквально. Я просто знаю его всю свою жизнь.

Она прикусила губу, глядя в стол, как будто размышляя.

— Откуда ты переехала? — спрашиваю я, чтобы вывести ее из задумчивости. Кажется, когда она исчезает там, она мало говорит, а я еще не закончил задавать ей вопросы.

Она немного корчится.

— Изначально? Западная Вирджиния. Я часто переезжаю.

— Трахаешься с парнями везде, куда переезжаешь?

— Бегаешь за девушками каждую ночь в лес?

— Может быть.

Она смеется, отталкивает свою тарелку.

— Иногда, — признается она, отвечая на мой вопрос.

Мне не нравится ответ, но я не знаю почему. Я говорю себе, что это потому, что она всего лишь ребенок. Ребенок, которого я бил, трахал и ставил синяки, но все же.

— Пойдём наверх, — я встаю на ноги, ножки стула скребут по полу позади меня.

Она сдвигается на своем месте.

— Мне нужно домой.

— На работу?

Она качает головой.

— Родители?

Еще одно невербальное — нет.

— Черт, ладно, тогда просто выкладывай.

— Я просто хочу побыть одна. Я не люблю разговаривать.

Я на мгновение ошеломлен молчанием. Не у многих людей хватило бы смелости сказать такое тому, кого они только что встретили, не говоря уже о том, кто только что приготовил для них еду, даже если это была лапша.

Я не совсем уверен, что она говорит мне правду. Больше похоже на то, что она хочет уйти от меня, но я ей нравлюсь.

Может быть, поэтому она хочет уйти. Я это понимаю.

Я улыбаюсь ей.

— Хорошо. С моим ремнем на твоем горле ты не сможешь говорить.

Ночь наступает слишком быстро.

Элла словно плывет по лестнице, как будто то, что я сделал с ней там, наверху, оставило у нее пружину в шаге, а не синяки на коже.

— Поторопи свою задницу, — огрызаюсь я, натягивая толстовку. — Мне нужно тебя подбросить, а я уже опаздываю, — я сказал ей, что встречаюсь со своими — братьями. И это правда.

Она спрыгивает с последних двух ступенек, ее зеленые глаза смотрят на меня, пока я провожу рукой по волосам. Она ничего не говорит — кажется, она никогда ничего не говорит — и просто не спеша надевает свои сапоги до бедер, садясь на нижнюю ступеньку моей лестницы.

Я вздыхаю, прислонившись головой к двери.

— Где ты вообще живешь?

Она фыркает.

Я наклоняю подбородок, чтобы посмотреть на нее. Она застегивает сапоги, встает на ноги и разглаживает платье. Оно помято. Ее губа распухла. Волосы в беспорядке на макушке.

Она выглядит чертовски потрясающе.

— Далеко отсюда, — она проводит рукой по беспорядочному пучку, завязанному резинкой, которую она заставила меня найти для нее, поскольку, очевидно, у меня нет резинок для волос. — Я найду попутку.

Она достает из лифчика телефон, о котором я даже не подозревал.