Безжалостный хаос

Атлас выглядит раздраженным, что интересно. Он не равнодушен, как Кейн. Просто обычно он более спокойный, веселый. Сегодня, однако, что-то выводит его из себя. Поэтому, будучи собой, я просто иду на это.

— Вы с Натали нормально добрались домой вчера вечером? — спрашиваю я его, засунув руки в карманы.

Люцифер ухмыляется, бросая сигарету и глядя на влажный тротуар. Да, он может смеяться, ведь он получил свою девушку. Меня не слишком волнует то, что произошло с Атласом и Натали, но что-то в чертовом злорадстве Люци выводит меня из себя.

Я не свожу глаз с Атласа.

— Мы поссорились, — признается он, в его словах слышится раздражение. — Все идет не… хорошо.

Я думаю о том, какой раздраженной выглядела Натали прошлой ночью. Может, они поссорились из-за таблеток?

— Может, это и к лучшему, — говорит Эзра рядом со мной. Он оглядывает группу. — Никто из нас не достаточно зрелый, чтобы жениться.

Люцифер смотрит на него, его ухмылка исчезает, но Эзра продолжает говорить. Интересно, думает ли он о прошлой ночи? Люцифер без футболки в кресле напротив него и та девушка. Но это была вина как Эзры, так и его. Может быть, Эзра просто пытается подставить Сид и Люцифера. Интересно.

— Я думаю, Люци доказал это всего несколько недель назад, на Sacrificium. Много людей должно было умереть, чтобы он получил свою девушку…

— Эй, мужик, почему бы тебе не заткнуться? — прорычал Люци.

Я чувствую легкое возбуждение, когда он злится. Я знаю, что это делает меня плохим человеком, но я уже знаю, что я плохой человек. Так кого это, блядь, волнует? У него нет девушки, запертой в подвале, пока он решает ее судьбу. Он уже решил судьбу Сид, и теперь просто держит ее взаперти в своем доме. Интересно, как сильно он ей насолил прошлой ночью, насчет гребаной Пэмми.

Эзра смеется.

— Думаешь, ты разобрался с Сид? — бросает он вызов Люци, делая шаг к нему, разрывая наш круг. — Прошлой ночью не похоже, что ты был так уверен.

О, так он пошел туда. Рад, что это сделал кто-то другой.

— Ты думаешь, все уладилось? — он качает головой. — Я так не думаю, чувак. Джеремайя Рейн?

Я немного напрягаюсь, когда он это говорит, моя спина кричит от боли при движении, но я молчу. Эзра насмехается.

— Ты думаешь, он позволит тебе оставить ее у себя? Где она сейчас? От этих охранников нельзя откупиться? Думаешь, Джеремайя не сделал бы для нее то, что сделал ты?

Несколько секунд я просто вижу, как дыхание Люцифера вырывается с холодом, его грудь вздымается от сдержанности. Но потом он, видимо, решает похерить все это, потому что он закрывает пространство между собой и Эзрой, и инстинктивно Атлас делает шаг назад, а Кейн — шаг вперед. Я остаюсь на месте, у своей машины.

— Держи имя моей жены подальше от своего гребаного рта. Думаешь, раз твой отец теперь руководит этим дерьмом, ты можешь говорить о дерьме, о котором не знаешь? Я не знаю, что, блядь, с тобой не так, но у тебя явно не все в порядке с головой. Если ты будешь продолжать разевать свой чертов рот, я сломаю твою гребаную челюсть…

Эзра поднимает кулак как раз в тот момент, когда Кейн встает между ними и сильно толкает их обоих в грудь, подальше друг от друга.

— Расслабьтесь, — тихо говорит он, глядя на них обоих.

Эзра отшатывается от прикосновения Кейна, натягивая на себя куртку. Люцифер продолжает смотреть на Эза.

— Мы должны держаться вместе, хорошо? — Кейн продолжает говорить. — Это дерьмо прямо здесь? Мы не можем себе этого позволить. Давай зайдем внутрь и покончим с этим.

Затем угольно-черные глаза Кейна обращаются на меня, когда он опускает руку, а Эзра и Люцифер держатся на расстоянии.

— Ты решаешь, что ты хочешь сделать со своим отцом…

— К черту его отца, — рычит Люцифер, его глаза встречаются с моими. — Он поимел обеих твоих сестер, Мав. Пусть он, блядь, заплатит за это.

А я поимел своего брата. Это будет не первый брат и сестра, которых я подведу, если оставлю отца в живых.

Я не знаю, что сказать, поэтому молчу. Я не планировал, что делать сегодня вечером, и я знаю, что у нас, вероятно, будет какое-то дурацкое голосование, и от нас, вероятно, будут ожидать, что мы впустим отца обратно и простим ему его грехи. Но я не знаю, что он знал. Я не знаю, какую руку он приложил к судьбе Сид.

И моя мать… моя мать никогда не простит мне его убийство.

Я мог бы обсудить это с Люци, но он сейчас плохо соображает, поэтому я просто пожимаю плечами и прохожу мимо всех, задевая плечом плечо Люци.

Да пошли они все. Сейчас мне на них наплевать.

Круглый каменный стол уже занят, когда мы входим в комнату для совещаний. На стенах нет никаких рисунков, ничего, кроме светло-серой краски, и уже зажжены бра, единственный свет в комнате.

Моего отца нет.