Безжалостный хаос

Я закатываю глаза, поворачиваю голову и стону. Я не хотел ее обидеть, но, черт возьми, состояние ее дома, ее урчание в животе, то, как она с головой погрузилась в гребаный плавленый сыр и лапшу…

Неважно.

У меня нет на это времени.

Я закрываю ее дверь, жду, пока она зайдет внутрь — без ключа, что я осознаю с немалой долей ужаса — а потом отправляюсь в Совет, включаю Erased by Essenger. Кажется, это чертовски уместно.

Я прислонился к машине, зажал косяк между пальцами, пока мои братья обступили меня. Похоже, я все-таки не опоздал.

Люцифер прикуривает сигарету, обхватив ее рукой в перчатке, чтобы отгородиться от горького ветра. Здесь чертовски темно, а ведь еще нет и шести. Зажигалка Люцифера освещает бледные плоскости его лица, впадины щек, когда он вдыхает, прикуривая.

Я видел, как он взглянул на обширную лужайку за Санктумом, когда выходил из своего BMW, но в остальном он ничего не сказал о своем мертвом отце. Ни сегодня, ни с тех пор, как он его убил.

Неудивительно, что он считает, что убить собственного отца должно быть чертовски легко.

Эзра засунул руки в карманы куртки, его темные ореховые глаза смотрят на меня, когда он стоит справа от меня. Я чувствую его запах алкоголя отсюда. Я хочу что-то сказать по этому поводу, но я сейчас под кайфом, так что, что тут можно сказать? Его Audi вышла из мастерской, как новенькая, и мне интересно, сколько времени пройдет, прежде чем он снова ее испортит.

— Слушай, он собирается спросить тебя о Риа. Прошло уже достаточно времени, — говорит он своим глубоким голосом. Я помню, как завидовал ему в детстве, как его голос менялся раньше нашего. Тому, как у него появлялись девушки раньше, чем у нас. Девушки, которых он хотел.

Потому что, я думаю, мы все получили несколько вещей, которые мы не хотели, некоторые из них связаны с женщинами. И я думаю, что то, от чего он бежал с тех пор, как узнал, что Джеремайя сделал с Сид, имеет к этому какое-то отношение.

Как обычно, никто не спрашивает. Никто не рассказывает. Люцифер был единственным среди нас, кто признал правду о своих пытках, и то только потому, что однажды на стриптизе я сам увидел, как руки Пэмми обхватили его член.

Я хотел перерезать ей глотку прямо тогда.

Он молча просил меня через ее разбитое окно не говорить ни слова.

Я не сказал.

Я думаю о том, как приятно было слышать ее крик. Опустить молоток на ее гребаный череп.

Я не говорю ни слова, просто продолжаю курить, ожидая, что Эзра посоветует, как справиться с его отцом. Новый Доминус. Эзра должен был поговорить с ним сегодня утром, перед этим Очень Важным заседанием Совета, на котором должен появиться мой киска-отец.

В моей книге Элайджа в порядке, но это не имеет большого значения. Моя книга полна грехов. Грехов, предназначенных для пыточного порно, домов с привидениями. Психиатрические отделения.

Кейн переминается на ногах слева от меня, но ничего не говорит. Атлас поправляет кепку напротив меня, рядом с Люци, потирая глаза. Никто не выспался прошлой ночью, я так понимаю, учитывая, что в Либере сработала чертова пожарная сигнализация.

Эзра выдыхает воздух, от него веет холодом.

— Он сказал, что раз она подписала NDA, то пока она его соблюдает, все будет в порядке, — он смотрит на меня секунду, и я понимаю, что он еще не закончил. Я знаю, что эти вещи не так просты. — Пока, — наконец добавляет он.

Я выпускаю дым через нос, бросаю сигарету и размалываю ее под ботинком. На мгновение никто ничего не говорит.

Я поднимаю голову и смотрю на звезды. Здесь они чертовски яркие. Даже темные облака, заслоняющие луну, не могут скрыть их все. Я поднимаю глаза вверх, повторяя: — Пока.

— Да, — продолжает Эзра. — Но ты же знаешь, что мы не можем доверять ей все, что она знает.

— Ты имеешь в виду, что наши родители занимаются секс-торговлей? — бросает Атлас, раздражаясь.

Я напрягаюсь, наклоняю голову, чтобы посмотреть на него, но он смотрит на Эзру.

— Я имею в виду, не думаете ли вы, ребята, что мы должны, я не знаю, блядь, что-то сделать с этим? — Атлас продолжает, теперь оглядывая всех нас, его челюсть тикает.

Похоже, он собирается попросить меня убить моего отца тоже. Фантастика.

Кейн отвечает первым.

— Давайте не будем делать вид, что мы не знали, что это происходит, — говорит он спокойно. Со своим обычным безразличием. Секс-торговля, наркотики, машины, чертова погода — для Кейна это все одно и то же. Он пожимает своими массивными плечами, шерстяное пальто, которое он носит, подогнано по фигуре бойца. — И давайте не будем обманывать себя, думая, что можно что-то сделать, — он смотрит на Атласа. — Это наша жизнь. Мы здесь не для того, чтобы быть революционерами. Изменить мир, — он смотрит на собор перед нами, свечи мерцают в витражных окнах. — Мы здесь, чтобы делать то, что нам говорят. Чтобы почтить наши семьи. А остальные? Оставь это геройское дерьмо для кого-нибудь другого.