Безжалостный (ЛП)

— Ну, я думаю, что всё это довольно страшно, — заметила Кэтрин. — Если бы ты была кем-то другим, я бы ожидала, что ты будешь в ужасе.

— Я в ужасе, — откровенно призналась Виктория. — Я боюсь, что Беккет найдёт способ заставить меня выйти за него замуж в разгар всего этого.

— Да ладно тебе, Тори, — упрекнула её Кэтрин. — Это было бы не так уж плохо.

— Ты ни о чём не разговаривала с Беккетом, — кисло заметила Виктория. — Ты даже не представляешь, каким он может быть несносным.

— Забавно, — не удержался Мёрсер. — Он говорил мне что-то похожее о вас.

Виктория резко повернулась в своём кресле и рявкнула:

— Если вы собираетесь комментировать всё, что я говорю, то я вышвырну вас из дома!

— Хотел бы я посмотреть, как вы это сделаете, — усмехнулся Мёрсер. — Во-первых, я здесь по приказу Беккета, и ни он, ни охранники, которых он предоставил, не позволят вам выгнать меня. Во-вторых, ваш отец благословил моё присутствие, поэтому он тоже хочет, чтобы я остался здесь. В-третьих, как бы вы не были злобны, вы вряд ли способны устранить меня одной лишь физической силой. Я очень верю в ваши способности, мисс Торн, но вы сильно недооцениваете моё мастерство и подготовку, если чувствуете, что вы мне ровня.

Виктория угрюмо посмотрела на него, но спорить не стала — в конце концов, спорить было не о чем. Он был прав, и она это знала. Мёрсер заметил неодобрительный взгляд Кэтрин и снова отошёл в тень. Чёрт бы побрал его своенравный язык… с Викторией было так легко спорить, но в присутствии другой дамы её класса становилось неловко. Они не одобряли такую грубую речь. Он мысленно обругал себя и хранил вынужденное и неестественное молчание до конца встречи.

Хотя Мёрсер и не говорил, но был очень наблюдателен. Виктория относилась к Кэтрин, как к младшей сестре, откровенно говорила с ней обо всём и ничего от неё не скрывала. По редким многозначительным взглядам, которые они бросали друг на друга, было ясно, что для общения им не нужны никакие слова.

К его удивлению, их разговоры обычно не касались различных сплетен. Они говорили о политике, обменивались поразительно учёными и проницательными мнениями; касались бизнеса, в котором Виктория, казалось, разбиралась очень хорошо, хотя познания Кэтрин были явно ограничены; обсуждали некоторые из древнегреческих классиков, в частности Гомера; говорили об обществе и социальном классе. Мёрсер ожидал, что Виктория знает изрядно о многих вещах — исходя из их короткого общения, он видел в ней необыкновенную женщину.

Что касается Кэтрин…

Девушка, возможно, и казалась идеальной леди, но когда она разговаривала с Викторией, её мнение было таким же образованным и интересным, как и у Виктории. Разница заключалась в том, что Кэтрин, казалось, смотрела на мир глазами ребёнка. Виктория, конечно, и была наивна, но Кэтрин была выше этого. Она была непорочной — такой, какой Виктория не была уже очень давно.

Если он и считал Викторию «блестящей», то сейчас казалось, что раньше он и понятия не имел о значении своего собственного определения. Кэтрин была поистине «блестящей», совершенной, яркой и не испорченной миром — самая редкая форма личности. Кто-то должен был защитить эту невинность; это было бы преступлением, ударом для всего света, потерять кого-то с таким счастливым взглядом на жизнь.

Уходя, Кэтрин даже попрощалась с ним. Большинство аристократок, которым представляли Мёрсера, автоматически отмечали, что он принадлежит к низшему классу, и больше не удостаивали его разговором. Он был более чем удивлён, когда Кэтрин вежливо пожелала ему спокойной ночи и сказала, что была рада с ним познакомиться. Даже когда Виктория провожала её по коридору до двери, он смотрел на неё с озадаченным выражением лица, совершенно не зная, что о ней думать.

Когда она ушла, Виктория вернулась с таинственным выражением в глазах. Мёрсер поднял бровь, глядя на неё и путы, сдерживавшие его комментарии, исчезли, когда Кэтрин ушла.

— Что? — прямо спросил он.

Мисс Торн злорадно улыбнулась.

— Она вам нравится, — просто сказала девушка.

Мёрсер снова нахмурился.

— Конечно, я не испытываю к ней неприязни, — сказал он.

Виктория покачала головой и закатила глаза.

— А вы ещё говорили, что Шарлотта Харрис тупая, — фыркнула она. — Она вам нравится, Мёрсер. Если вы хотите, чтобы она ответила вам тем же, то я советую вам говорить чаще и менее резко в следующий раз, когда она приедет.

Глаза Мёрсера сузились.

— Какое мне дело до того, что обо мне думает мисс Уитлок? — спросил он. — А что касается вашего последнего замечания — я не очень хорошо говорю с теми, кого не знаю, и мне… особенно неудобно с женщинами из высшего общества. Я не был воспитан, чтобы проводить время с ними, и не могу приспособиться к их утончённости.

— Кэт, конечно, нежная душа, но не настолько, как вы думаете, — сказала Виктория, качая головой. — Вы можете говорить при ней всё, что угодно, и она вас не осудит.

Мёрсер оказался при своём мнении.

— В мире нет никого подобного, — уверенно сказал он.

Виктория пронзительно посмотрела на него.

— Нет никого лучше Кэт, — добавила она.