Читаем Библейские предания. От Давида и Соломона до вавилонского плена полностью

10. Давид – одна из величайших личностей еврейской истории. Он завершил начатое Саулом дело объединения разрозненных израильских племен, связанных лишь общими преданиями, в единый народ и превратил царство Израиля из неустойчивого союза колен в могущественное государство.

11. Библия повествует о нем более подробно, чем о какой-либо другой исторический личности, за исключением Моисея.

В этом повествовании вырисовывается сложная и могучая личность, наделенная противоречивыми чертами: скромный, но убежденный в своем великом призвании, нежный и жестокий, пастух и воин, не очень хороший отец и не очень верный муж, поэт – псалмопевец и тонкий дипломат, арфист и мудрый полководец, подверженный страстям, порокам и вожделениям грешник и глубоко религиозный праведник, преданный Богу и искренне раскаивающийся в своих грехах.

12. Красавец и силач, Давид в ранней юности убивает львов и медведей, уносивших овец из его стада.

Поражает камнем из пращи прекрасно вооруженного Голиафа.

Дважды Давиду представлялась возможность убить искавшего его смерти Саула, и дважды он не воспользовался ею, несмотря на то, что Саул бросил в него копье, пытаясь пригвоздить к стене.

Давид отказывается покарать Семея, публично его, царя, оскорблявшего, потому что «Господь повелел ему злословить Давида. Кто же может сказать: зачем ты так делаешь?».

Трогательна печаль Давида о павшем в бою Сауле и о своем сыне Авшаломе, восставшем против Давида, предавшим отца и желавшем смерти Давиду.

Весть о смерти Саула и Ионафана глубоко потрясла Давида. Старые распри были забыты. Песнь на смерть героев, которую сложил Давид, – лучший образец светской израильской поэзии – показывает, что Давид умел любить и прощать.

13. Притча придворного пророка Натана о единственной овечке бедняка, зарезанной богачом для угощения гостя, и гневный укор царю Давиду, который послал на смерть мужа своей возлюбленной Вирсавии (Бат – Шевы), приводят Давида к раскаянию, и он смиренно, как заслуженное возмездие, принимает смерть рожденного Вирсавией первого младенца (вторым будет Соломон).

14. Давид не раз проявляет и жестокость, особенно в конце жизни, после постигших его царство бедствий; он выдает на казнь семерых сыновей Саула жаждавшим мести врагам, в своем завещании Соломону подробно разрабатывает план мщения тем, кто в прошлом причинил ему зло.

И все – таки – Давид прощает, любит. Потому что в нем, а также в Аврааме, Иакове, Моисее, – проблески грядущего Нового Завета.

Давид очень мужественный человек, воинственный, он страшен для тех, с кем он воюет, но ему в истории дан эпитет «Кроткий»: «Помяни, Господи, Давида и всю кротость его».

В чем кротость Давида, согласно преданиям?

В том, что на первом месте у него то, что открывает ему Бог, и вот здесь Давид, действительно, кротчайший человек.

Кроток он был – перед словом Бога, которое было для него непререкаемым указом, даже если никак не сочеталось с его интересами в земном понимании.

И именно потому Давид двигался в самом правильном направлении. В отличие от других древних владык, которые видели себя земными богами, Давид всегда знал, что он всего лишь человек. Что дни его – «яко цвет сельный»: «Человек, яко трава, дние его, яко цвет сельный, тако отцветет; яко дух пройде в нем и не будет и не познает к тому места своего.»; то есть, откладывая какое-нибудь доброе дело, мы можем его не успеть сделать, ибо не знаем часа своей кончины.

Гордыня миновала его. Не терял правильного, трезвого видения самого себя. Власть и слава не изменили его, он выдержал испытание, преподавав людям урок идеального служения добру.

15. Уже в самых ранних источниках Давид именуется «сладким певцом Израиля».

Его поэтическое дарование находит яркое выражение в плаче по царю Саулу и царевичу Ионатану, – один из лучших образцов древней поэзии на иврите.

Предание считает его автором всей книги Псалмов (древнеевр. – «восхваление»), проникнутой столь характерным для Давида глубоким чувством упования на Бога в самые тяжелые моменты человеческой жизни.

16. Давид принадлежал к колену Иуды; среди его предков по женской линии была, согласно библейской традиции, моавитянка (язычница) Руфь.

После раскола Объединенного израильского царства династия, основанная Давидом, оставалась на престоле Иудеи более 400 лет, вплоть до разрушения Первого храма (586 до н. э.); а в северном Израильском царстве династии сменялись одна за другой, и через 200 лет после раскола изгнанные из Палестины десять колен растворились среди других народов.

Вера в восстановление династии Давида послужила одним из факторов сохранения еврейского народа в изгнании. Образ Давида стал символом Надежды на его возрождение в будущем.

17. Именно Давид сделал Иерусалим священным городом трех религий. В начале X века до Рождества Христова Давид завоевал эту небольшую крепость у подножия горы Сион и сделал ее столицей объединенного под его властью Израиля.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней
Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней

История Валаамского монастыря неотделима от истории Руси-России. Как и наша Родина, монастырь не раз восставал из пепла и руин, возрождался духовно. Апостол Андрей Первозванный предсказал великое будущее Валааму, которое наступило с основанием и расцветом монашеской обители. Без сомнения, Валаам является неиссякаемым источником русской духовности и столпом Православия. Тысячи паломников ежегодно посещают этот удивительный уголок Русского Севера, заново возрожденный на исходе XX столетия. Автор книги известный писатель Н. М. Коняев рассказывает об истории Валаамской обители, о выдающихся подвижниках благочестия – настоятеле Валаамского монастыря игумене Дамаскине, святителе Игнатии (Брянчанинове), о Сергие и Германе Валаамских, основателях обители.

Николай Михайлович Коняев

Религия, религиозная литература
…Но еще ночь
…Но еще ночь

Новая книга Карена Свасьяна "... но еще ночь" является своеобразным продолжением книги 'Растождествления'.. Читатель напрасно стал бы искать единство содержания в текстах, написанных в разное время по разным поводам и в разных жанрах. Если здесь и есть единство, то не иначе, как с оглядкой на автора. Точнее, на то состояние души и ума, из которого возникали эти фрагменты. Наверное, можно было бы говорить о бессоннице, только не той давящей, которая вводит в ночь и ведет по ночи, а той другой, ломкой и неверной, от прикосновений которой ночь начинает белеть и бессмертный зов которой довелось услышать и мне в этой книге: "Кричат мне с Сеира: сторож! сколько ночи? сторож! сколько ночи? Сторож отвечает: приближается утро, но еще ночь"..

Карен Араевич Свасьян

Публицистика / Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука