Библия и мировая культура

Так завершается жизнь первого израильского царя, судьба которого подтверждает, что даже помазанник, избранный Богом, может оказаться недостойным этого избрания: власть — слишком большое искушение для простого смертного. И даже самый лучший из царей, возлюбленный Богом Давид, тот, кому дан был великий дар Псалмопевца, кто одарен был великой чуткостью духа и сам причислен к сонму пророков, даже он оказывается ниже великого религиозного идеала, начертанного в Танахе.

И постепенно мысль об идеальном Царе-Помазаннике (Машиахе — Мессии) все больше отодвигается религиозным сознанием к концу неправедной мировой истории. Само же рождение мессианской идеи неразрывно связано с жизнью и личностью Давида.

Образ Давида — один из самых колоритных, сложных и противоречивых во всем Танахе, и именно эта сложность делает его таким объемным и живым. Самое удивительное в жизнеописании Давида — то, что оно менее всего представляет собой посмертный панегирик (славословие) царю, о котором можно говорить только доброе и ничего дурного. В тексте Давид предстает очень разным, в разнообразных ситуациях, иногда весьма двусмысленных. Это человек великодушный, щедрый, тонко чувствующий, совестливый, искренне верующий, но в то же время неистовый, властный, хитрый тактик, не пренебрегающий иногда сомнительными средствами для достижения своей цели. Таков, вероятно, и был подлинный, исторический Давид. Народ видел в нем избранника Божьего, но и такому избраннику в высшей степени необходим беспристрастный и бескомпромиссный взгляд со стороны — взгляд пророка. Одним из таких выдающихся духовных авторитетов во времена Давида был пророк Натан (Нафан), который не только возвестил великую участь «дому Давидову», т. е. роду Давида, но и явился строгим судьей царя перед лицом Высшей Правды.

Само имя Давида, вероятно, означает «любимец» (предполагают, что это тронное имя, которое он принял лишь став царем Израиля, однако точных подтверждений этому нет). Давид родился в Бет-Лэхеме (Вифлееме), и именно поэтому Вифлеему суждено было стать и местом рождения Иисуса (прежде Вифлеемской звезды Рождества здесь зажглась звезда Давида[290]). Текст Танаха неоднократно отмечает особое обаяние и миловидность Давида: «А был он румяный[291], с красивыми глазами и миловидный» (1 Цар 16:12; см. также 1 Цар 17:42). В доме Саула этот человек очаровал всех. Текст содержит две версии появления Давида в царском доме: согласно одной из них, его специально отыскали люди Саула, чтобы снимать приступы безумия у царя искусной игрой на арфе; по другой же, Давид стал оруженосцем царя после доблестной победы над филистимским воином Гольятом (Голиафом).

Рассказ о поединке Давида и Голиафа (1 Цар 17) — один из самых знаменитых в Танахе. Он содержит больше всего фольклорно-сказочных мотивов (несомненно, летописец воспользовался многочисленными народными преданиями и легендами, сложившимися вокруг фигуры Давида). Фольклорная гиперболизация сказывается в описании Голиафа, поражающего своими огромными размерами, и его тяжелого вооружения из меди и железа. Сорок дней (традиционный срок испытания) выставляет себя филистимлянин перед израильским станом, но не находится смельчака, который принял бы его вызов. И тогда выступить против заносчивого филистимлянина решается еще никому не известный юноша-пастух, принесший провиант своим старшим братьям, сражающимся в армии Саула. Царь не верит в его победу и пытается отговорить его, но Давид рассказывает о своих победах над львом и медведем: «Господь, который спасал меня от льва и от медведя, Он спасет меня и от руки этого филистимлянина» (1 Цар 17:37). Саул предлагает Давиду полное воинское вооружение, но Давид отвергает его: «…я не могу ходить в этих одеждах, потому что не привык» (1 Цар 17:39). Текст настоятельно подчеркивает, что герой побеждает не физической силой и не силой оружия, но силой духа, дарованного Господом. Давид берет с собой палку, кладет в пастушескую сумку пять гладких камней из ручья и выступает против Голиафа с единственным оружием — древней пращой. Великан издевается над юношей: «Разве я собака, что ты идешь на меня с палками?» (1 Цар 17:43). Но Давид со словами: «Ты идешь на меня с мечом и копьем, а я иду на тебя во имя Господа Цеваота[292], Бога воинств израильских» (1 Цар 17:45) — поражает Голиафа камнем в лоб, и тот падает замертво. Наступив на тело филистимлянина, Давид его же собственным мечом отсекает ему голову и демонстрирует ее своим и врагам. Это вызывает панику в филистимских рядах, и враги обращаются в бегство.