Библия и мировая культура

Так русский поэт, современник Пушкина Н.М. Языков завершил свое переложение Псалма 14-го, добавив в последней строфе образ, которого нет и не могло быть в подлиннике — образ самого Давида-Псалмопевца, ставшего олицетворением поэтической мощи и вдохновения. О поэтическом и музыкальном таланте царя Давида мы узнаем еще в Книгах Царств, где сообщается о том, как юный Давид своей великолепной игрой снимал приступы безумия у царя Саула. Уже эти хроникально-эпические тексты содержат замечательные по своей экспрессии и поэтической силе фрагменты, вложенные в уста Давида (например, 2 Цар 22). Известно также, что Давид учредил на будущее сообщества (коллегии) музицирующих певцов. Один из мастеров, Эйтан (Йедутун), был эзрахи (туземцем), т. е. ханаанеянином. Таким образом, к древнееврейской гимнической традиции подключаются еще более глубокие корни, уходящие в глубину 2-го тыс. до н. э.: известно, что ханаанейско-финикийский регион был местом высокоразвитой музыкальной культуры, здесь впервые был изобретен способ записи нотной грамоты. Следует отметить, что во всем Средиземноморском регионе, во всех древнейших культурах поэтическое слово рождалось вместе с музыкой: на характер музыкального сопровождения указывает последняя строка всех шумерских клинописных табличек; сопровождения на кифаре, флейте, тимпане, лире требовала греческая сольная и хоровая мелика (от греч. melos — «напев»); отсюда и упоминание о руководителе хора, а также о характере исполнения, о музыкальном сопровождении в Книге Псалмов, например: «Псалом. Песнь на день Субботы. Благо славить Господа и петь имени Твоему, Эльон, возглашать утром милость Твою, и верность Твою — ночью, на десятиструнной и на арфе, песнью на кинноре» (Пс 92:1–5).

Слова «псалом» и «Псалтирь» не имеют к ивриту никакого отношения: это следы эллинизма, внесенные александрийскими переводчиками. Греческое слово psalmos (отсюда — псалом) буквально означает «бряцание по струнам», «игра на струнном инструменте», а слово Psalterion (отсюда — Псалтирь и все слова с этим же корнем в европейских языках) впервые появляется у выдающегося еврейско-эллинского ученого, филолога и философа Филона Александрийского (I в. до н. э. — I в. н. э.) и означает некий музыкальный инструмент, похожий на арфу; ему и уподобляется вся Книга Псалмов. Однако в иудейском каноне сборник носит название תהילים <Тегиллим> — Хваления (от תהלה <тегилла> — «слава», «хвала»), или Книга Хвалений. Слово же «псалом» используется для передачи ивритского מזמור <мизмор> — «песнь».

Книга Хвалений насчитывает ровно 150 гимнов (греч. hymnos также означает «хваление») — число, созданное скорее всего в целях особой числовой эстетики, ибо многие Псалмы органично подхватывают предыдущие, явно выступая как расчлененные части единого лирического целого. Только 73 Псалма точно связаны с именем Давида. При этом формула, употребляемая в заглавиях, — לדוד <ле-ДавиД> — может указывать на то, что перед нами и «песнь Давида», и «песнь для Давида», и «песнь о Давиде» (т. е. о событиях жизни Давида). Кстати, многие Псалмы действительно содержат упоминания о различных эпизодах биографии Давида в том виде, как она изложена в Книгах Царств (отсутствие противоречий в описании событий служит еще одним подтверждением их подлинности). Но в Псалмах важна, конечно же, не внешняя, событийная сторона жизни Давида, а преломление этих событий в его сознании. Перед нами предстает его душа, сложная и противоречивая, способная на взлеты и падения, мятущаяся, скорбящая и ликующая. Пожалуй, наиболее точное представление о владевших этой душой перепадах настроений, тончайших регистрах чувств, о сложной духовной работе, совершавшейся в этой душе, дает Псалом 18-й, практически дословно перекликающийся с главой 22-й 2-й Книги Царств. Давид поет благодарственную песнь Господу, избавившему его от руки Шауля:

Возлюблю Тебя, Господь, сила моя!
Господь — скала моя и крепость моя, избавитель мой!
Бог мой — прибежище мое, щит мой, рог спасения моего, оплот мой.
Господа восхваляемого я призову и спасусь от врагов моих.
Узы смерти объяли меня, потоки бедствий устрашили меня,
Муки смертные окружили меня, сети смерти опутали меня…

(Пс 18:2–7)