Библия ядоносного дерева

Мы собирались устроить ловушку, как Даниил в храме. Это Лия придумала. Нельсон выгреб из печи целую сковородку золы, и мы разбросали ее по утоптанной площадке перед курятником. И внутри тоже. Работали при свече. Нельсон стоял на страже, чтобы никто нас не увидел. Но Руфь-Майя была неосторожна, как и все мы в какой-то степени, – мы наступали на собственные следы. Потом две курицы всполошились из-за света, раньше они жили у мамы Мванзы и не привыкли к нашему курятнику, поэтому забегали по нему, оставляя следы. Пришлось подмести и рассыпа́ть золу заново. На сей раз мы действовали осторожнее. Руфи-Майе велели стоять на одном месте, а кур загнали в «скворечник» на насесте. Они смотрели на нас сверху глупыми глазами и тихо кудахтали себе в перья, чтобы успокоиться.

Когда все было сделано, мы заставили Нельсона пообещать, что на ночь он спрячется у Анатоля и вернется перед рассветом. Лия проводила его до половины пути, поскольку он был очень испуган, и вернулась одна. На цыпочках мы прокрались обратно к кроватям, оставив нетронутый, как только что выпавший снег, слой сажи в курятнике и перед ним. Когда кто-нибудь или что-нибудь хотя бы одной ногой – если, конечно, у него есть ноги – ступит в курятник, мы поймаем преступника с поличным.

Ада

Существуют семь шагов, семь вариантов того, как ступня касается земли в танце, у каждого шага – особый нажим. Знал ли он, что это в конце концов придет нам в голову? Должна ли я была догадаться? Ведь я наблюдала за ним задолго до этого. Смотрела, как он танцует, вдавливая ступню в землю, как раскидывает косточки. Поляна позади нашего дома – место, где он мутит воду. Отрубает головы мачете двум маленьким собакам и прижимает их носами к земле, произнося заклинания. Тайно, в лесу, я разомкнула уста и спела наперекор ему. Исполнила свой самый лучший гимн, мешая и переставляя слоги, потому что иной силой не обладаю.

Овиж олз,

Овиж олз.

Во́сло е́мо сел будазри́ло,

Ве́слов емо́м бете́ гоприво́р,

Ше́вча оя́тв де́туб огми́ла

Ра ми́от давли́ и ра́чмный втой звор

Ад я лишил яда,

Ад я лишил яда,

Ракзо́ет го́лоп вере́д гумо́чих,

Цак ке́пи ро́кни лоте́ уксю́т,

Пято́ут и́нвте отбо́л гяту́чей,

Хиу́ди са́ле бяте́ потою́т ^[101].

Ад я лишил яда,

Ад я лишил яда,

Ада…

Утром, после того как рассыпали золу, мы проснулись до рассвета. Сгорая от нетерпения узнать, кто же попался в нашу западню, мы неподвижно лежали в кроватях, не смыкая глаз, пока в открытом окне не появилось лицо Нельсона. Наши родители еще спали, и мы на цыпочках выбрались из дому. Нельсон ждал нас с шестом, вдвое длиннее своего роста. Мы вошли в курятник.

Странно, но даже если ты называешь свое состояние разными словами, возбуждение и ужас ощущаются организмом одинаково. Крадясь мимо спальни родителей, мы испытывали те же чувства, что на Рождество или пасхальным утром, когда Христос вознесся, а мама припрятала в траве лужайки перед пасторским домом в Вифлееме, штат Джорджия, целое племя зефирных кроликов. Руфь-Майя, с глазами, исполненными ожидания чуда, прикрывшая рот собранной в горстку ладошкой… Я заставляла себя забыть, забыть, забыть и не могла, потому что этот взгляд проникал повсюду, даже в мои сны. Руфь-Майя с пасхально-утренними глазами.

Как и не сомневался Нельсон, оно было внутри курятника. Он остановил нас в дверях, мы замерли, всматриваясь туда, куда Нельсон протягивал руку, пока тоже не увидели в дальнем углу, в гнезде, их, двух наших драгоценных кур со всеми яйцами, обвитых плотным кольцом. Две несчастные взъерошенные бездыханные матери, прижатые к своему нерожденному потомству. Гнездо, яйца и куры в одной упаковке, обвязанные живой гибкой блестяще-зеленой лентой. Это было так красиво и напоминало изысканно сплетенную корзинку, что мы сначала даже не поняли, что это. «Трали-вали радужно-зеленая корзинка» ^[102], подарок? Нельсон поднял свой длинный шест и запустил его, как копье, в стену над гнездом так, что на темных неподвижных кур посыпалась пыль. По зеленой ленте-плети внезапно пробежала волна. Потом плеть замерла, и из клубка на дюйм высунулся ее конец. Маленькая тупая голова поднялась и, качаясь, уставилась на нас. Неожиданно голова широко расщепилась, и стала видна блестящая синяя внутренность пасти с двумя длинными клыками. Язык изящно лизал воздух.

Плеть молниеносно стрельнула в сторону шеста, дважды «клюнула» его и, стремительно вырвавшись из гнезда, просквозила мимо нас через открытую дверь на яркий свет. Исчезла.

Затаив дыхание, мы пялились на место, где только что находилась змея, и вспоминали то, что произошло перед нашими глазами. Зеленая мамба, мастерица маскировки, непревзойденная в ловкости, агрессивности и скорости. L’ingéniosité diabolique de la nature a attaint avec ce serpent le plus haut degree de perfection – так описывали ее эксперты в библиотечной книге о змеях: в этой змее дьявольский гений природы достиг высшей степени совершенства. То, что мы увидели, было взорвавшейся корзинкой смерти. Даром, предназначенным Нельсону. Мы трое выдохнули. Одновременно. И опустили головы к пепельно-серому полу.