Библия в истории европейской культуры

В последующих памфлетах Лютер обращается к немцам с призывами борьбы против ересей и колдовства, против религии иудаизма. Мнение о евреях как детях и слугах нечистой силы прочно утвердилось в средние века в Европе. Лютер развивает эту тему в своих сочинениях: «Возможно, найдется среди нас, христиан, какая-нибудь святая милосердная душа, которой покажется, что я слишком груб с этими несчастными и жалкими евреями, когда высмеиваю и унижаю их. О, Господь, я слишком мал, чтобы насмехаться над подобными дьяволами: я бы хотел сделать это, но они намного превосходят меня в искусстве насмешки, и у них есть свой Бог, известный как мастер насмешки, которого зовут дьявол и злой дух…».

Мнение Лютера отражало в целом отношение к еврейскому вопросу всей Реформации. Возможно, это было одно из немногих положений, которое вызывало редкое единодушие среди различных реформаторских течений. Конечно, мало кто осмеливался выступать в таком тоне, как Мартин Лютер, но голоса протеста против реформаторского антисемитизма, если и были, то звучали робко. Позиция Жана Кальвина не внесла ничего нового в разрешение иудео-христианской проблемы. В трактате «Ad guestiones et obiecta Judaei cuiusdam responsio» (1539-41 гг.) он упрекает евреев в ожесточении, из чего можно заключить, что ответная реакция еврейского населения на проводимую со всех сторон «христианскую» политику не заставила себя ждать.

Со стороны евреев также известны попытки установления контактов с реформаторами: было устроено несколько диспутов, в которых принимали участие сам Лютер или его коллеги, а с другой стороны – еврейские богословы и ученые, но каких-либо значительных результатов достигнуто не было, ибо ни одна из сторон не желала идти на компромиссы. Среди еврейского народа были случаи перехода в христианскую веру, в том числе и новую протестантскую, однако христиане (особенно реформаторы) категорически отказывались воспринимать христиан-евреев как полноценных членов своего общества. Некоторые религиозные деятели считали, что евреи в христианской вере опаснее для общества, чем евреи-иудеи. Себастьян Брант иронизировал в своем знаменитом «Корабле дураков»: «Конечно, евреи – это бич Божий, но они не могут оставаться среди нас, поскольку христиане-евреи прогнали и сами занялись еврейскими делами».

Вплоть до XX в. лютеровский антисемитизм оставался источником позднейшего антисемитизма (особенно в Германии), вплоть до идеологии национал-социализма. В то же время надо отметить, что именно благодаря реформации идея веротерпимости была распространена и на евреев.

Принципиально важным для дальнейшей судьбы Библии стало отношение немецких гуманистов и реформаторов к этому тексту, которые наряду с божественным абсолютом допускали абсолют человеческой природы. Именно германские богословы и гуманисты эпохи Реформации требовали «понимания», «объяснения» и в той или иной степени «критики» этого текста. Они же впервые основательно обратились к социальной проблематике, заговорили о поисках нового смысла исторического развития, форме идеального государственного устройства, о правах и обязанностях личности. Именно германская реформация стала одним из отдаленных истоков акцента в нововременной культуре на разуме, морали, эстетике. Немецкие просветители усилили акцент на «просвещении» как интеллектуальном познании и творческом отношении к проблемам религии.

Автор знаменитой формулы «религия протестантов – это Библия, только Библия и ничего кроме Библии» (The Bible, the whole Bible, and nothing but the Bible, is the religion of Protestants) Уильям Чиллингворт (1602-1644) в своей «Религии протестантов» (1687 г.) писал: «Библия, я говорю: только Библия является религией протестантов». Реформаторы считали, что авторитет пап, соборов и богословов является второстепенным по отношению к авторитету Писания.

Огромное значение, придаваемое гуманистами необходимости возвращения «ad fonts» установило приоритет Писания над его комментаторами, особенно средневековыми. К тексту Писания подходили непосредственно, а не через сложную систему толкований и комментариев.

Писание следовало читать на языках оригинала, а не в латинском переводе. Так, Ветхий Завет следовало изучать на древнееврейском (кроме разделов, написанных на арамейском), а Новый Завет нужно было читать на греческом. Растущий интерес гуманистов к греческому языку, который многие гуманисты считали непревзойденным по способности передавать философские концепции, еще больше усиливал важность новозаветных текстов. Ученый идеал позднего Ренессанса предполагал «trium linguarum gnarus» – «владение тремя языками» (древнееврейским, греческим и латинским)».