Билет на вчерашний трамвай

Это сообщение пришло. От Генри. С фотографией. Экран телефона маленький, и ничего не понятно. Только текст внизу видно. «Хочу так же…»

Хмурю брови и кручу телефон во все стороны.

«Хочу так же…»

Что ты хочешь так же?

А-а-а-а… Улыбаюсь хитро и начинаю искать на размытом фото трахающихся собак.

Краснею, но ищу. И не вижу! Домой лечу стрелой. Влетаю и кричу:

— Где? Где там собаки трахаются?! Покажи! Я три часа искала — не нашла!

На кухне у плиты стоит Генри, жарит мясо.

— Какие собаки? — оборачивается.

Достаю свой телефон, сую ему в руки, в ажиотаже кричу: 180

— Фотку ты прислал? «Хочу так же…» — ты написал? Где собаки?!

Большие карие глаза смотрят на меня, как на дуру, нос в еле заметных веснушках морщится, и он хохочет:

— Кто о чем, а вшивый о бане… Дай сюда телефон… Нет, не твой, мой дай… Так… Угу… Сообщения… MMS… Отправленные… Вот! Смотри, извращенка!

Наклоняю голову к экрану и вижу то же фото, только чётче и больше: окно машины, зеркало дальнего вида, отражение фотовспышки на стекле. Собак не вижу!

Шмыгаю носом.

— И где собаки?

— Нету собак. И не было. Ты сюда смотри…

Слежу за Димкиным пальцем и вижу, что он упёрся в маленькое изображение мужчины, идущего по дороге и толкающего перед собой детскую коляску…

Краснею и, чтобы скрыть смущение, начинаю смеяться.

Генри треплет меня по голове.

— Дурища… У кого чего болит… Улыбается.

А я вижу, что обиделся… Зарываюсь лицом в его шею, шепчу:

— Будет, Вербицкий… Все у нас будет, обещаю…

Шубин нервно ходил по офису и бросал отрывисто, не глядя на нас с Мартыновым:

— График мне кто рисовал? Прибыли кто обещал? Какая вам зарплата?! Мы даже в ноль не выходим!

Серёжка забился в угол, а я взяла огонь на себя:

— Витя, я тебе не обещала выход в ноль в первый же месяц. Слишком много трат было. Причём многие напрасные. Я не просила тебя печатать тысячу экземпляров прайсов, да ещё в цвете. Хватило бы и двухсот черно-белых. Зачем нам две уборщицы? И вообще, я сама могу убирать помещение два раза в неделю. Зачем пять курьеров? Работы пока мало, хватит и двух. Пойми, мы переехали, сменили телефон и название, мы по десять часов в день обзваниваем все наши фирмы, оставляем новый номер телефона, а потом ещё до девяти вечера сами развозим прайсы! Я, между прочим, ещё и мордой торгую при этом, как ты велел! Стою, как шлюха с Ленинградки, улыбаюсь, прайсом этим по сиськам своим шлёпаю: «Ой, Магомед Юнусович, вы такой красивый мужчина, я вас по телефону таким и представляла! Я так рада, что наконец-то мы в вами познакомились лично… Вот, возьмите наш новый прайс, там специальные цены, только для вас! Что? Поужинать в полночь? Нет, Магомед Юнусович, я не могу… Позавтракать? Тоже не могу, я на работу рано ухожу. Сами отвезёте? От вашего дома недалеко? Ну что вы, неудобно вас затруднять…» Оно мне надо?! Мне за это не платят, между прочим!

Шубин остановился и тоже повысил голос:

— А за что вам вообще платить? Что это за прибыль такая — тридцать тысяч?! Я за аренду восемнадцать отдаю, за телефон пятёрку, уборщице плачу, водителю…

Я посмотрела на съёжившегося Мартынова и завопила:

— А какого хрена ты платишь уборщице и водителю, а не нам?!

— А они работают!

— А мы что делаем?! Я с девяти утра тут сижу! Я переговоры веду, я по хачам каким-то мотаюсь, я документы провожу! Бухгалтерию веду, все текущие вопросы разруливаю! Мартынов тоже с телефона не слезает, обзванивает всех, факсов пять километров отослал, до ночи ездит по Москве, прайсы раздаёт с визитками! Так какого хрена ты поломойкам платишь, а нам — нет? На фиг мы вообще от Бориса уходили? Щас сидели бы себе в своём «Цирконе», который, кстати говоря, от моего дома в трёх шагах, и бабки рубили бы без напряга! А здесь — мало того, что мне полтора часа до офиса добираться, так ещё работаем на дядю и за бесплатно! Чего ты орёшь?!

— А я уже сомневаюсь в том, что ты говорила правду про твои баснословные сорок процентов прибыли!

— Глаза у тебя есть? Цифры видишь? Средняя прибыль — тридцать два процента! Где я тебя обманула? Дай время, Шуб ин! Нам же надо раскрутиться, а ты руки связываешь…

Я устало выдохнула и замолчала, глядя на скрючившегося в углу Мартынова.

— И Серёжку мне напугал, упырь. — Я сплюнула в корзину для мусора и зло уставилась на Шубина.

— Даю вам ещё месяц, — отрезал Виктор и направился к выходу.

Я крикнула ему вслед:

— Так что у нас с зарплатой? Ответа не последовало.

Мартынов сидел на стуле, как воробей на ветке, и испуганно смотрел на меня. Я щелчком выбила из пачки сигарету, распахнула окно и, глубоко затянувшись, выпустила струю дыма.

— Ксюш… — робко позвал Серёжка.

Я полоснула по нему взглядом и снова отвернулась к окну. Мартынов, который знал меня не первый год, замолчал.

Сигарета полностью истлела, я, обжёгши себе пальцы, выбросила тлеющий фильтр в форточку и прикурила новую.

— Не ссы, Мартынов, — наконец сказала я, выкурив до половины вторую сигарету, — прорвёмся. Я тебя в это дело втянула, я и вытащу.

Серёжка встал со стула, подошёл ко мне сзади и накрыл ладонью мою руку.

— Ксюх, без зарплаты хреново…