Биография кота Василия Ивановича, рассказанная им самим

Ишь, как ухаживают коло чашки! Экие лица-то, Господи Боже мой! Экие головизны, котлы! А волосища-то, овины!.. А лбищи-то, – не убьешь дубиной!.. А глазища-то, – прости ты, Создатель, мое великое прегрешение! – ровно как у быка пригонного на площадке, за Московской заставой… А носищи-то! Словно луковицы, пришлепнутые сверху лопатой, чтобы крепче держались, не шатались… А губищи-то! Да такими губами, по милости Творца Небесного, не могут похвастать даже те лешообразные купидошки, что выпускают воду изо рта в петергофском нижнем саду. Тритоны, да и только! А бородищи-то! Митрофан Чудотворец Воронежский! Я вам говорю, это чисто-таки можжевеловые кусты! Да и сидит же всякой дряни в этих кустах, Господи помилуй всякого православного!.. Щами пахнут, всем пахнут, что и толковать! А все потому, что никогда не моются: от бани до бани в них насядет всякой дряни, всякая тварь может находить приют, даже блохи, – живой человек, разумеется, туда мечется, сюда мечется, некогда ему заняться тувалетом…

Да-с! Это Господь, творец всея Земли, собственно, можно так выразится, из глины создал одного русского человека; оттого он такой и богомольный, и любит молитву, и чтит родителей, и ему за то самое невидимо ниспосылается здоровье… А уж здоровы-то, здоровы! Еще бы! Девятипудовый куль вскинуть себе крючком на спину и снести с воза в лавку, это ему нипочем! За то же самое и много надо всякой пищи этому человеку! Велика его утроба, – и, Господи, как велика!..

Вона! После полкорчаги уписанных щей, одной ендовы каши, насыпанной верхом, этого мало на троих! Опорожнили как раз!..

Матушки! Развязали пояса!.. Потом крякнули и оправились… Понимаете: все, что они до сих пор ели, все это теперь провалилось, как в пропасть, в животище!..

Работница уже тащит скорым шагом еще с полпуда разваренной крупицы, будучи вполне уверена, что и после этой порции ничего не останется в корыте, хоть вылижи…

Так и есть, справились! Богатыри, неча сказать! Недаром говорится, что, коли работать, мол, – так мальчики, а что есть, – так мужички…

Ну, теперь надо испить кваску, чтоб прохладить и освежить желудочек…

Слава тебе Господи! Вот и наелись, – много ли человеку нужно!.. Наперся щей, намялся кашки – так и сыт!..

Принимаются опять испускать давешние гармонические звуки, крестя рот, «чтоб лукавый не влез», а то ведь он тут как тут, оплошай только христианская душа… Не осени, например, крестным знамением молока, так и проглотишь его, лукавого, в виде мухи, а после и скверно, и всякое наваждение он на тебя напустит, и захочешь пройтиться насчет водки, и можно даже в часть попасть.

Но больше всего вырываются эти звуки, когда ешь изжаренный на масле картофель. Тогда только и слышно поминутно, что: «Буккрр… О господи!»

Некоторые начинают икать, от быстрого охлаждения квасом человеческой требушины, а кто распинается зевотою. Все довольны и, переминаясь с ноги на ногу, плетутся в другую комнату, чтоб, благословясь, снова продолжать плутовать, обвешивать и обсчитывать.

Вот тогда-то, после их ухода, поглядели бы на стол и на пол, в том месте, где только что сидели и уплетали наши православные, особливо если при этом солнышко взглянет на покинутую трапезу. Вот где стол-то бывает великолепно залит щами, сплывшими с мочальной бороды и сплеснутыми с боков круглой ложки, неловко внесенной в пищеприемную пещеру!.. Вот где навалено-то бывает хлебных крошек и гречневых крупинок!..

Впусти тогда малороссийского борова, так и тот захрюкал бы от удивления, увидев столько разбросанного тут аппетитного добра… Это значит, здесь изволили кушать не по карте, а по заказу самой широкоплечей и толстобрюхой матушки-натуры! Здесь Русью пахнет, здесь отдает достославными преданиями многообъятной и хлебородной земли варяго-гуннов и татароманнов, скандинавов и чухловидов, когда еще лешие играли в дубравах в бабки, как малые дети, водяные плясали трепака в ледяных своих дворцах, а ведьмы, кикиморы и колдуны занимались медициной и лечили от живота и глазу наших добрых предков, не понимавших причины, отчего человеку на именинах можно объесться, а потом сбиться с дороги, отморозить свои грабли и ходули, или не думая и гадая попасть в драку и быть поводом, что у тебя своротят челюсть или вышибут гляделку…

А знаете ли вы, читатель, что – можно или нет входить в то заповедное место, где улягутся вечером спать наши русанушки, напершись щами, намявшись кашкою и набухтеревшись квасом; а тем более в постные дни, когда им предоставляется полная свобода напихать себе полное чрево луком, сырою капустою с постным маслом или редькою, до которой они такие охотники, как японцы, которые, по родственным с нами привычкам, надолго оставят по себе живое воспоминание, что есть же на свете двоюродные нам братья…