Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии

В этой ситуации резко увеличился спрос на практическую психологию – недаром у Выготского именно психологическая практика является ключевым фактором в анализе исторического смысла психологического кризиса. Проблема адаптации человека к изменяющемуся социуму в большей степени относилась к сфере гуманитарного крыла психологии, где и разгорелась борьба, описанная Выготским. Характерно, что «победа» естественно-научного направления означала отнюдь не уничтожение разделов психологической науки, связанных с науками гуманитарными, но вытеснение из психологической науки в целом и из гуманитарного ее направления (за практику которого и шла борьба) идеалистических учений. Можно сказать, что гуманитарная область психологии явилась ареной борьбы противоборствующих сил. Именно отсюда шло наступление в дальнейшем поверженного противника.

Впоследствии в психологической практике ХХ в. все более актуальным становится известный принцип: если мы не можем изменить мир, следует изменить свое отношение к нему. ХХ в. прошел под знаком внимания к связи эмоциональных и когнитивных компонентов отражения. В 1950-е годы на основе широкого круга предпосылок и прообразов сформировалось несколько наиболее известных теорий когнитивного соответствия: структурного балланса Ф. Хайдера, коммуникативных актов Т. Ньюкома, когнитивного диссонанса Л. Фестингера, конгруэнтности Ч. Осгуда и П. Танненбаума. Психология социального познания – едва ли не наиболее актуальное и востребованное с точки зрения прямых практических применений направление в современной психологии (Андреева, 2000).

Нет необходимости доказывать, что возможности науки преобразовывать реальность огромны, но не безграничны. Есть вещи, очень нужные для отдельного человека, для общества в целом, а наука оказывается бессильной. Обширнейшую часть современной практики психолога составляет работа с защитными механизмами психики. К сожалению, часто психолог не в состоянии помочь человеку и обществу выстроить приемлемые образ мира и Я-концепцию. «Потребительский спрос» же огромен, особенно в постсоветской России (о постсоветском сознании см., напр.: Андреева, 2000). Полагаю, что именно этот в большей своей части неудовлетворенный спрос и послужил важнейшим фактором столкновения естественно-научной и гуманитарной парадигм в постсоветской российской психологии.

В борьбу за огромный социальный заказ, относящийся к области гуманитарной психологии, активно включились вне- и околонаучные формы познания: поп- и парапсихология, широко и незаконно использующие брэнд психологической науки для продвижения своего товара. Истинная же суть этих «направлений» – мошенничество, выкачивание денег из легковерного и/или фрустрированного заказчика путем создания и продажи мифов. На российском рынке они успешно конкурируют с научной психологией.

Хочу заметить, что тенденция использования ярлыка науки для ненаучных форм психологического познания и воздействия во многом является специфичной для России и может быть понята как следствие постпарадигмальных процессов в отечественной науке и культуре, как своеобразная ностальгия по «единственно правильной» научной теории, которой мы еще недавно обладали, по теории, которая являлась не только научным знанием, но и верой, и мировоззрением, и идеологией общества и авторитет которой был непререкаем.

В психологии всегда существовали и, наверное, будут существовать естественно-научное и гуманитарное направления в их традиционном понимании. Неизбежно будет между ними и определенная разница в методологии и – в большей степени – в методах исследования. Однако никакого антагонизма между направлениями ожидать не следует. Внутренние противоречия лишь обеспечивают развитие целостной психологической науки, продвижение по пути постижения человеческой психики. Борьба, которая в настоящее время находит выражение в «осаде» естественно-научной парадигмы, происходит между профессионалами, представителями науки психологии, и продавцами мифов, которые борются за российский богатый рынок практических применений гуманитарного направления психологической науки, стремясь вытеснить из него людей науки и обосновать свое право на звание ученых, на использование брэнда науки.

Нельзя не согласиться с А. В. Юревичем, когда он пишет о необходимости использования социальных критериев для прочерчивания границ между психологической наукой и ненаукой (Юревич, 2005а). Имеет место активный процесс размывания границ социального института психологической науки как извне людьми, не имеющими профессионального статуса психолога, так и изнутри, сертифицированными специалистами, стремящимися к стиранию границ между психологической наукой и другими способами психологического познания, такими как искусство, религия.

Мне кажется не только возможным, но и необходимым использовать и собственно критерии научности знания для проведения искомых границ.