Биоугроза

Сейчас даже Карл воздержался от остроумного замечания.

Морс сканировал улицы через свой телескопический объектив, что-то напевая себе под нос. Джени посмотрела на меня, а я на нее. Возможно, я собирался повести себя, как настоящий лидер, собирался воодушевить своих людей, но тут что-то случилось.

Хлопнула дверь.

Хлопнула довольно сильно.

Мы все подпрыгнули.

И бросились на звук. Миновав переулок, мы оказались на другой обсаженной деревьями улице. С жилыми домами, зданиями и небольшой семейной закусочной в конце. Я увидел за витринами какое-то движение и бросился туда. Я первым влетел в помещение, держа свою "Беретту" наготове. Внутри было все, как обычно... засиженные мухами витрины, длинный прилавок, множество пустых столов. Все покрыто пылью и затянуто паутиной. Крест на стекле.

И девочка.

Лет одиннадцати-двенадцати, как мне показалось. Просто сидела там, в одной кабинке, будто ждала нас. Поскольку на улице еще стоял день, я понял, что она не из Деток.

- Привет, - сказал я. - Что ты здесь делаешь?

Но та не ответила.

Она была одета в какие-то лохмотья, которые раньше могли быть джинсами и толстовкой. Лицо у нее было грязным, рыжие волосы - спутанными и сальными. Пахло от нее так, будто она не мылась уже несколько месяцев и ходила прямо под себя. И по темным пятнам в промежности я догадался, что у нее были месячные.

- Хватай ее, - сказал я Карлу.

Карлу нравилась эта фраза. Так он чувствовал себя неким спецназовцем. Он протянул свой дробовик Морсу и двинулся к девочке.

- У тебя есть имя, солнышко?

Та тупо посмотрела на него взглядом жвачного животного. Он стал спрашивать ее, есть ли другие выжившие, где они, и что она делает здесь одна. Но девочка просто продолжала смотреть. Она была либо умственной отсталой с рождения, либо спятившей, либо стала такой благодаря миру, бросившему ее посреди мертвого города.

Карл дал ей пощечину, чтобы привести в чувство.

- Говори, гребаная сучка, - рявкнул он.

Но девочка не издала ни звука. С таким же успехом он мог бы ударить оттаивающий на прилавке ростбиф... эта девочка была не лучше. Живой кусок мяса.

- Прекрати! - сказала Джени. - Это всего лишь ребенок! Не смей ее бить!

Карл снова замахнулся для удара, но я покачал головой, и он опустил руку. Пожав плечами, он схватил девочку за волосы и бросил на пол. Уперев колено ей в поясницу, он вытащил из рюкзака скотч и заклеил ей руки за спиной. Девочка не дралась. И не сопротивлялась. Закончив, Карл рывком поставил ее на ноги.

- Нэш? - обратился он. - Прошу разрешения поссать на эту девку, чтобы она хотя бы чуть лучше пахла.

Морс щелкнул фотоаппаратом.

- В просьбе отказано, - ответил я.

- Ладно, - сказал я. - Перерыв на пять минут.

- А я - за все десять, - сказал Техасец.

- Ага, мне нужно немного посидеть, - сказала Микки и упала в кабинку, постаравшись скрестить свои длинные бронзовые ноги так, чтобы я их видел.

И я увидел.

И Джени тоже это заметила.

Мы перекусили спагетти из сухпайков, свининой и бобами. Никто не завтракал, поэтому все были голодны. Я сидел, наблюдал за девочкой и курил, возможно, жалея себя и этот бездушный мир одновременно. Я смотрел на картину в целом и видел себя и моих людей, другие разрозненные группы, словно насекомые, ползающие по гниющему трупу какого-то мертвого зверя. Думаю, в целом, аналогия была правильная.

На мгновение я закрыл глаза, и увидел лишь, как приближается бесформенная серая чума. Медуза. Меня трясло. Сердце бешено стучало. Меня охватило непреодолимое желание исторгнуть все, что я копил внутри себя.

- Ладно, - наконец, сказал я. - Перерыв закончен. У нас полно дел.

Все поднялись на ноги, и у меня сразу же появилось уже знакомое ощущение, что за нами наблюдают. Я не мог от него избавиться. Если это не Тень и не та девочка, тогда что?

Помню, Микки смотрела на меня, взглядом сообщая мне, что тоже это чувствует. И тут я услышал громкий грохот на улице. Мне потребовалась доля секунды, чтобы понять, что это выстрел из ружья.

В витрине появилась дыра.

Мы все нырнули на пол, все, кроме девочки и Морса. Господи, глупый, безобидный Морс. Теперь он был не модным фотографом, делавшим развороты для "Ньюпорт Ньюс" и "Шпигель", нет. Теперь он был военным фотографом. Ибо, пока не пули впивались в пыльные витрины, и те разлетались, словно сахарное стекло, осыпая нас осколками, Морс просто стоял, поднеся свой "Никон" к левому глазу, и возился с объективом и диафрагмой, пытаясь поймать хороший кадр для "Ньюсуик" или "Тайм".

Я крикнул, чтобы он присел. Не помню, что именно я сказал. Что-то типа "Пригнись, мать твою!". И в следующую секунду раздался еще один выстрел, и пуля вошла Морсу прямо в объектив. Случайный выстрел, либо очень хороший стрелок, я не знал. Но я увидел, как фотокамера разлетается, а затылок у Морса взрывается кровью. Он сложился пополам и умер, не произнеся ни слова. Я приказал всем заткнуться. У наших неприятелей была дальнобойная винтовка, калибра .30-30 или .30.06 Я хотел, чтобы они подошли ближе, чтобы я не промахнулся.

Тишина.