Бирит-нарим (СИ)

   Боль ушла, солнечный огонь пылал в жилах, но пол под ногами словно бы превратился в палубу корабля, качался. Воздух стал густым, тяжелым, а тени сплетались, меняли очертания, исчезали. И также странно текли мысли -- то спокойными были и ровными, то клубиться начинали, теряли смысл.

   Лабарту остановился. Огляделся, но стены и своды -- все стало незнакомым, и куда повернуть, куда идти теперь?

   -- Не бойся.

   Детский голос, уверенный, легкий.

   Лабарту обернулся и увидел ее, -- юную девочку, украшенную ожерельем из ракушек. Воздух вокруг нее трепетал, морской ветер был в нем, горячий полдень и покой.

   -- Не бойся, -- повторила она. -- Потопа не будет.

   -- Тини! -- Лабарту рванулся к ней, но тело не слушалось, стены клонились, не хватало дыхания. -- Я был прав, ты...

   И не договорил. Я был прав, ты не умерла, не все предсказания верны, -- так хотел сказать, но не сумел. Ведь Тини осталась такой же, как в тот день, на Дильмуне, а это значит...

   -- Ты умерла, -- прошептал он.

   Девочка улыбнулась.

   Тот жрец пришел из святилища... Должно быть, вдыхал дым тайных трав... А я пил его кровь, поэтому вижу...

   Мысль распалась, утекла в темноту.

   -- Я назвала твоих покровителей, мальчик, -- произнес другой голос, надтреснутый, старческий. -- Это Уту, Энки и Инанна. Что ты делаешь здесь, в доме бога Баб-Илу?

   Старуха стояла возле Тини, -- куталась в темное покрывало, по краям его качались безмолвные колокольчики.

   Мертвые... Я вижу мертвых... Значит...

   Тени вокруг обретали форму, людские фигуры, бесчисленные, сколько хватало глаз, повсюду. Лабарту сжал кулаки, пытался вглядеться, узнать.

   Тирид... Шебу... если вы здесь...

   Чужая рука сжала его запястье, и прикосновение это было уверенным и легким.

   -- Нет, мой хозяин, -- сказала Кэри. -- Пойдем со мной.

   Все, что вокруг было, рассеялось, превратилось в обрывки мрака. Только Кэри стояла рядом, держала за руку, не отпускала, а впереди была распахнутая дверь.

   -- Пойдем, -- сказала Кэри.

   Лабарту кивнул, не в силах говорить, и вместе с ней перешагнул порог.

4.

   Шагнул за дверь, -- и ветер ударил в лицо. От холода перехватило дыхание, и Лабарту не удержался на ногах, опустился на колени. Руки были в копоти, в пепле по локоть, но в земле, на которую опирались ладони, не осталось ни капли тепла.

   -- Кэри...

   Поднял голову, -- но никого не увидел рядом. Лишь ветер кидал хлопья сажи, путал волосы, рассеивал мысли.

   Кэри...

   Неба не было над головой, -- лишь клубы серого дыма, струящиеся бесконечной пеленой. А кругом, сколько хватало глаз, простиралась равнина, безжизненная, пустая. Ничего, -- только горький вкус и холод, пробирающий до костей.

   Кэри?..

   Лабарту поднялся, сделал шаг, другой. Пепел струйками стекал с одежды, а каждый вдох давался все труднее, мир темнел, прояснялся, темнел вновь.

   Кэри... где я?

   Только голос ветра был слышен, да шелест шагов, едва различимый. Потаенный страх рос в груди, в глубине сердца, и Лабарту знал, -- оборачиваться нельзя. Только прямо идти, смотреть только вперед...

   Клинописные знаки всплыли перед глазами, и дальним эхом зазвучали голоса жрецов, повторяющих древние строки, снова и снова.

   -- ...Войдя в этот дом, не выходят обратно...

   -- ...В одну сторону путь, и закрыты ворота...

   -- ...Пища здесь -- прах, и едой станет пепел...

   -- ...Свет не увидят, сокрытые тьмою...

   -- ...Двери с засовами пылью покрылись...

   Стихли голоса, погасли клинописные строки, и Лабарту понял, что окончен путь, -- впереди стена, проломленная, закопченая, и в тени ее стоит человек, -- но очертаний его не разглядеть, сокрыт.

   -- Это твой город, -- сказал стоящий в тени. Голос его был неразличим, как и сам он. -- Входи.

   -- Мой город?.. -- Лабарту сам не заметил, как шагнул в пролом. Мимолетно коснулся стены -- копоть осталась на пальцах. -- Аккаде?..

   Пошел дальше, мимо разрушенных домов, мимо следов пожара, по битым кирпичам... Знал, -- надо выйти на площадь, к храму.

   -- Аккаде? -- повторил тот, что остался позади. И рассмеялся. -- Аккаде больше нет.

   Вновь перехватило дыхание, а когда вновь смог дышать -- воздух стал горьким, соленым и горьким, словно с дымом смешали морскую воду. Боль обожгла, и вот уже нельзя шевельнуться, путы врезались в тело, дождь стучит по камням, и нет сил открыть глаза.

   -- Кэри.., -- прошептал Лабарту, и не услышал себя за звуком дождя. -- Не приходи...

   Вспышка ослепила сквозь зажмуренные веки. Лабарту рванулся, и заныли запястья, -- но пут не было, не было боли... Наощупь нашарил опору, прижался спиной к ней, и лишь тогда открыл глаза.

   Запоздалый гром прокатился над городом. Тучи, тяжелые, низкие, клубились, ползли на запад. Струи дождя били в стены, вода стекала с волос, текла по лицу, одежда промокла насквозь.

   Гроза...

   Лабарту поднялся на ноги, медленно, держась за стену. Тело не слушалось, не желало верить в свободу, все еще оставалось там, где колдовские узы держат прочнее оков и терзают сильнее жажды.

   Нет... Я знаю, где я. И здесь гроза...