Битники. Великий отказ, или Путешествие в поисках Америки

Идентичность – слово не из бит-словаря. Напротив, оно обозначает всё чужое, всё то, что стояло противной печатью на лицах WASP из фашистско-маккартистских 1950-х, всё то, от чего битники с отвращением отталкивались и уносились куда подальше. Это слово для чего-то слишком уж собранного, а не разбитого. Собранным же быть нельзя, нужно быть разве что пересобранным, но это в мечте, в некотором далеком мерцающем будущем, а прямо сейчас надлежит быть разбитым – вдребезги. Как говорил Херберт Ханки, давший в проброс имя целому поколению: Man, I» m beat… Надо быть вечно разбитым – это понимает Джек Керуак, понимает и отчаянно спивается.

Бит-поколение сложилось и далее существовало как обновленческое, революционное движение, ищущее нового человечества и нового человека в нем. Ищущее человека мечты – и в этом смысле движение исконно американское, в греховном XX веке поднимающее пыльные знамена забытой идеи того, поистине Нового света, в котором всё должно было быть по-новому. Идентичность в этом смысле была контрреволюционна, она была жестом, уводящим вспять, косным усилием по сбережению status quo, который ведь и должен быть преодолен для прихода нового человечества.

Как же так получилось, что Керуак в какой-то момент будто раздваивается: бывший радикальный прогрессист, борец за нового человека на новой земле встречается с тем – другим, исповедником идентичности и ревнителем старого порядка, консерватором, католиком, американским бретонцем? Ответом может быть лишь тот ужас, испытанный путником на одной из его дорог, сродни тому ужасу диких джунглей, который испытывали Берроуз и следом за ним Гинзберг в Южной Америке. Ужас, который как молния с сердитых и серых небес и рассек путника надвое, что и послужило причиной медленного самоубийства бывшего Короля Битников – а такое пьянство является именно самоубийством, тут уж гадать не о чем[215]. В чем природа этого ужаса, о чем он готов нам рассказать?

Следуя логике всего вышесказанного, нам придется сделать следующее предположение. Сталкиваясь с американской идентичностью 1950-х годов, бит-поколение занимает в ее отношении подчеркнуто негативную позицию. В отрицательном жесте молодых и злых, говоря заведомо широко, художников эта идентичность должна быть деструктурирована и таким образом уничтожена – отсюда и пафос деяния от противного и демонстративное позволение себе всего, что запретно в мире ненавистной средней идентичности. Пожалуй, если бы битники ограничивали свои устремления только этой негативной фазой, они были бы похожи на куда менее интересных панков из грядущих 1970-х. Но битники, являясь всё же именно художниками, то есть творцами, двигались дальше. Так, мы переходим – или должны были бы перейти – ко второй фазе, позитивной фазе или фазе создания нового человека, уже не обладающего прежней идентичностью, ныне разобранной на части и выброшенной на помойку истории. Думаю, в этом самом моменте перехода от старого к новому, от негативной фазы к позитивной, Керуака и поджидал его ужас, который всё изменил.

Так что же не так с этой второй, позитивной фазой, что не так с новым человеком? Ответ на этот вопрос, как теперь представля ется, является решающим в свете главной трагической загадки бит-поколения – как исторического и социокультурного явления: почему же проект Великого Отказа, объявленный битниками в художественной и экзистенциальной плоскостях, потерпел крах? Почему вместо Нового Адама и Нового Света мир получил одномерного человека и старый добрый фашиствующий империализм взбесившегося либерального мира?

Мы попробуем ответить на эти вопросы в заключительной части нашего повествования. Пока что нам нужно констатировать смерть. Однажды в 1968 году, когда молодежь предавалась свободной любви по рецептам стареющих битников, икона бит-поколения Нил Кэссиди, он же Дин Мориарти, отправился в путь, накидавшись сверх меры наркотиков и алкоголя. Наутро его нашли, лежащим на железнодорожных путях. Он был мертв.

Через год, в 1969 году, умер и Джек Керуак. Последние годы, месяцы, дни он в основном проводил у телевизора, потягивая пиво, время от времени прикладываясь к бутылке виски. Изо дня в день. Каждый день. Его остановил, что было ожидаемо, цирроз печени. Он умер в реанимации, не приходя в сознание.

Long live the king.

Вскоре после смерти Короля Аллен Гинзберг устраивал чтения в Йельском университете. После того как он закончил читать, последовали вопросы. Кто-то спросил про Керуака: почему он вообще так важен, почему все с ним носятся, ведь он под конец почти ничего не делал, к тому же был правым, был консерватором и прочее?.. Аллен раздумывал над ответом около минуты. Потом он сказал: дело в том, что Керуак всё это начал. Он был первым, кто перетряхнул наше сознание. А всё остальное – это просто развитие того изначального импульса[216].

Джек Керуак был первым.

Новое тело Адама