Bittersweet (СИ)

К упавшему аксессуару они потянулись одновременно, но минутка сентиментальности сыграла с Илайей злую шутку. Ромуальд, которого эмоциональная встряска неслабо подстегнула, оказался проворнее, перехватил чужой ремень. Илайя ни на секунду не сомневался в том, что сейчас с ним сделают то же самое, что несколько минут назад проделывал он, и нисколько не удивился, когда почувствовал импровизированную удавку на своём многострадальном горле. Кожа ремня скользнула по воспалённой коже, задевая край раны, добавляя болевых ощущений. Но почему-то затягивать петлю Ромуальд не торопился, словно продумывал, как поступить. Плана действий у него не было, всё разворачивалось на чистой импровизации.

– Дикая тварь отчаянно нуждается в поводке и наморднике, – произнёс Ромуальд, усмехнувшись. – А то на посторонних бросается. Считай, что отомстил. Я почти поверил, что ты меня задушишь. И, да. Три – три.

– Я не веду подсчёт побед и поражений, – ответил Илайя, развернувшись и оказавшись лицом к лицу с собеседником.

– Мы никогда не сработаемся.

– Никогда.

Илайя подтвердил незамедлительно, отмечая мысленно, что из всего сказанного Ромуальдом, это – самое здравое и логичное умозаключение, которое только можно придумать. Ухмыльнулся, собирался стащить ремень со своей шеи и вновь вдеть его в шлёвки, когда почувствовал, как вещь перехватили спереди, попутно царапнув рану. Последнее, правда, получилось спонтанно, а не было частью заранее продуманного плана по причинению повышенного количества боли. Сзади, к шее, не скрытой волосами, прижалось нечто прохладное, явно застёгнутая бляшка. По коже поползли противные мурашки от этого контраста. Ромуальд, воспользовавшись растерянностью, подтащил «дикую тварь на импровизированном поводке» к себе и поцеловал. Уже не так, как в кафетерии, едва касаясь уголка рта, а на полном серьёзе и явно рассчитывая на равноценный ответ.

========== 18. ==========

Soundtrack: Blutengel - The siren

«Грёбанный гомик…»

Реакция последовала незамедлительно, но представлениям не соответствовала. Она не подтвердила теорию, выведенную ранее, зато прекрасно её опровергла. И вместо того, чтобы радостно погрузиться в процесс, ответив на прикосновение губ, то ли подчинившись беспрекословно, то ли перехватив инициативу и присвоив себе лидерство, Илайя сделал то, чего от него давно ждали. Правда, поступки в подобном ключе были свойственны иному контексту.

Илайя желаний, навязанных извне, не разделил, атмосферой не проникся. Он не прижимался ближе, не оттеснял Ромуальда к стене, чтобы упереться в неё ладонью и почувствовать хоть какую-то опору. Вряд ли у него кружилась голова, а перед глазами всё плыло. Он не застывал поражённо, не открывал удивлённо рот, не спасая, а лишь усугубляя собственное положение. Не таращил глаза. Не растекался сладким сиропом и не становился безразличной статуей.

Он разозлился.

И врезал Ромуальду по челюсти, сопроводив выпад предельно злым шёпотом, содержавшим в себе тот самый посыл.

– Грёбанный гомик.

Ему и отталкивать от себя Ромуальда не пришлось, в удар оказалось вложено количество сил, достаточное для того, чтобы после гневного определения личности собеседника, не пришлось вырываться из объятий. Если разобраться, то Илайю никто толком не держал. Подтащив его к себе, Ромуальд отпустил тот ремешок, за который потянул первоначально, собирался положить ладонь на затылок партнёра по сцене, но воздержался от излишнего тактильного контакта и ограничился лишь поцелуем навылет, стремительным, без предупреждения и попыток настроить на нужный лад. По сути, он даже не планировал получать от данного действа удовольствия, просто проверял определённую теорию.

Ему всегда казалось довольно глупым заявления, что споры прекрасно разрешаются применением подобной тактики. Достаточно притянуть к себе отчаянного оппонента и накрыть его рот своим, как моментально воцарится мир, и тот скандал, что разгорался, потухнет за считанные секунды, переплавившись в страсть. Ромуальд над такими высказываниями посмеивался, понимая, что человек, их продвигавший в массы, явно не пробовал использовать распиаренную тактику на практике. Когда человек находится на взводе и пропитан ненавистью, как бисквитные коржи хересом, ему явно не захочется отвечать на чужие приставания, при этом томно постанывая, включаясь в процесс и активно поддерживая инициативу. Тот, кто зол на все сто процентов, обязательно начнёт вырываться, отбиваться и обязательно врежет по лицу хаму, решившему прервать процесс выяснения отношений глупой выходкой.

Девушка даст пощечину.

Мужчина…

Ну, в общем, мистер Аркетт не остался в стороне, не нарушил статистику и подтвердил свою принадлежность к мужскому полу.

И то, что методика посредственная, а не рабочая на сто процентов.

В сложившейся ситуации можно было отыскать только один плюс. Ромуальд, наконец, почувствовал и проверил на собственном опыте, каким будет поцелуй с данным человеком.