Bittersweet (СИ)

Это уничтожало его сильнее, чем что-либо другое.

Он не удивился бы, осознав, что кто-то запал, ну, или притворяется, что запал на Ромуальда. Для Джулиана подобная расстановка сил была в порядке вещей. Она не противоречила стройной теории о привлекательности власти и денег, что притягивают круче любого афродизиака.

Закономерное явление, что мальчишка, не имеющий громкого имени, решил поскорее прорваться наверх с помощью методов, известных и успешно практикуемых на протяжении длительного времени. Повиснуть на шее у сына известного продюсера, прыгнуть к нему в постель, за счёт этого получить дополнительный интерес к своей личности.

Но здесь наблюдалась обратная ситуация.

Ромуальд хотел этого парня, а не парень жаждал внимания со стороны Ромуальда.

По логике вещей следовало выйти из укрытия и устроить скандал, но вместо этого Джулиан развернулся и направился к выходу.

========== 21. ==========

Soundtrack: Sirenia - Ditt Endelikt; Blutengel - Sing

Пробуждение стало для Ромуальда одним из пренеприятных событий, какие только можно придумать. Голова раскалывалась и не желала отрываться от подушки.

Он стиснул зубы и снова уткнулся лицом в ткань, стараясь не вспоминать весёлый вечерок, предшествующий столь «прелестному» состоянию, когда вся жизнь кажется беспросветным отстоем. Идея избавления планеты от половины, а то и от большей части населения, кажется не просто интересной, но самой правильной из всех возможных, когда-либо приходивших на ум.

Яркий свет, наполнявший комнату, производил неоднозначное впечатление. Не радость от наступления очередного дня, а ощущение, будто проснулся в камере пыток, прикованный к кирпичной стене, по которой стекают холодные капли, а в воздухе витает противоречивый аромат гнили. Ещё немного, и по ногам побегут крысы, жаждущие отхватить кусок тёплой живой плоти себе на завтрак, их писк будет звучать в ушах, напоминая ультразвук, разламывая черепную коробку изнутри. Пуская трещины в височной части головы и в районе переносицы. Так будет продолжаться до бесконечности, пока он не сдохнет. Ну, или не почувствует себя немногим лучше, чем сейчас.

Вчерашний вечер, стремительно перешедший в ночь, закончился ровно так, как и предполагалось изначально. Ромуальду ничего не обломилось, шаткое равновесие, частично установленное во время общения и разрушенное за пару мгновений в коридоре, смело волной чужой ярости. Поцеловать партнёра по сцене Ромуальд так и не решился, читая в глазах его обещание вцепиться зубами в язык и не отпускать до тех пор, пока кусок окровавленной плоти не окажется отделён от основной части. Состояние полного удовлетворения будет только в тот момент, когда Илайя сможет выплюнуть свой трофей на пол, развернуться и уйти.

Ромуальд оттолкнулся от стены и убрался первым, не возвращаясь в основной зал, а покидая заведение с твёрдым намерением провести ночь вдали от дома, в компании большого количества крепких спиртных напитков. Разговаривать с кем-то, тем более с Джулианом, не хотелось. Переступая порог своей квартиры, Ромуальд делал это неизбежным, потому не торопился брать такси и ехать домой. Подумав несколько минут, он отключил телефон, чтобы никто не доставал звонками и не действовал на нервы. Требовалось успокоиться, привести мысли в порядок или просто попытаться сделать это; в успех предприятия верилось с трудом.

Он не помнил, как вернулся домой и когда именно это произошло. События ночи отпечатывались в памяти отрывками. Кусок оттуда, кусок отсюда. Перед глазами вставали картины того, как он тщетно пытался попасть ключом в замочную скважину, вместо этого зацепил острым кончиком ключа свежую рану, снова сорвав корочку, пустив кровь и размазывая её по металлу. Помнил, как зажимал палец зубами, ощущая на языке привкус крови, отвратительный, а оттого несколько отрезвляющий. Пытался оторвать зубами кусочек кожи, чтобы больше ни за что не цепляться, и вновь вступал в борьбу с замочной скважиной. Открыв дверь, он швырнул куртку на пол, оставил в прихожей ботинки и направился в спальню, не общую, где провёл последние несколько ночей, лёжа рядом с Джулианом, обнимая его и думая о патологической неправильности всего происходящего. Он отправился туда, где мог провести ночь в одиночестве, в таком же одиночестве проснуться.

Вечно лежать на месте он не мог, как бы сильно этого не хотелось. Скомкав в ладони простыню и край одеяла, Ромуальд повторил попытку подняться. Несколько секунд провёл в таком положении, упираясь кулаками в кровать. Резкие движения были ему противопоказаны, в противном случае, он не поднялся бы с кровати, а слетел с неё, ударившись пребольно, и хорошо, если не приложившись виском об острый угол тумбочки.

Справившись с поставленной задачей, он прошёл на кухню, ощущая босыми ногами прохладную поверхность паркета, растворил в стакане воды таблетку от головной боли, приятно зашипевшую и поднявшую вверх столб пузырьков. Сделал несколько глотков, понимая, что постепенно боль отпускает, тиски, сжимающие голову, исчезают.