Bittersweet (СИ)

Наверное, послышалось. Такое заявление не могло быть сделано от чистого сердца. Неудачная попытка пошутить, кратковременное раскаяние, позабытое ныне и отброшенное в сторону. На пресс-конференции они не будут действовать слаженно. Каждый отбивается сам за себя. Если, конечно, вторая личность, нигде прежде не засветившаяся, сумеет привлечь к себе внимание.

На втором плане, пусть в постановке играет одну из главных ролей. Определённо, согласие было опрометчивым решением и ошибкой. Роль, предназначенная Джулиану. Ромуальд не хотел, чтобы её играл кто-то другой. Теперь он просто смирился.

Решил, что неплохо наладить нейтральные отношения с напарником. Как вариант. Уверенности в правдивости данного утверждения Илайя не испытывал, утверждать не брался.

Он резко оттолкнулся ладонями от двери, заставив себя отлипнуть от вертикальной поверхности, подошёл к раковине. Пустил воду, слегка пригладил волосы, умылся. Посмотрел в окно. Небо действительно было удивительного оттенка. Размыто-серое в сочетании с той самой жидкой карамелью, о которой он размышлял прежде. Она ещё не превратилась в тягучую пасту из жжёного сахара и напоминала бледные беловатые нити, разбросанные по всему небу. Небольшой кусочек голубого неба в сочетании с морем облаков.

Дождь или снег? Что сегодня выпадет?

Он облажается на пресс-конференции?

Насколько Ромуальд разозлится, поняв, что мечта его разбита окончательно?

Она была неустойчивой с самого начала. В момент смерти Джулиана сила разрушения достигла кульминации, ныне шла на спад, разделяясь на мелкие осколки. Стеклянная или хрустальная мечта, от которой ничего не останется. Отвратнее всего осознавать, что человека, ставшего причиной бед, официально представят в качестве исполнителя второй главной мужской роли.

Откровенно о своём отношении сказать не получится, поскольку положение обязывает лицемерить, повествуя о чудесной атмосфере, сложившейся в коллективе. Взаимопонимание, братская любовь, обожание и помощь со стороны человека более опытного юному коллеге. Какая чушь! Ромуальд долго не продержится, он взорвётся раньше. Как только один из представителей пишущей братии задаст вопрос, на который Ромео не захочет отвечать. И это будет провал, крах, катастрофа… Что-нибудь ещё.

– А небо всё-таки красивое, – произнёс Илайя, ни к кому особо не обращаясь, поскольку в туалетной комнате находился в одиночестве.

– Красивое, – согласились с ним. – Очень.

Илайя обернулся. Ромуальд практически копировал его недавнюю позу. Стоял, прислонившись спиной к двери, только ладони сунул в карманы пиджака и согнул ногу в колене, прижав подошву ботинка к той же поверхности, к которой притирался сам. Эти незначительные изменения сделали его положение несколько вызывающим, но вряд ли Ромуальд обращал внимание на такие мелочи.

Он надел серый костюм, белую рубашку и галстук, свободно висящий на шее. Капля неформальности преображала задуманный образ, превращая Ромуальда из делового человека в легкомысленного старшеклассника. Во всяком случае, именно такое впечатление он производил. Казалось, ещё немного, он достанет из кармана сигареты, выбьет из пачки одну и подкурит, игнорируя школьные правила. Но он продолжал стоять, глядя в сторону и изредка покусывая щёку изнутри. Он нервничал.

– Хорошо выглядишь, – произнёс Илайя, понимая, что отрицать правдивость данного утверждения глупо.

– Я должен был принарядиться ко дню публичной казни.

– Думаешь, они это сделают?

– Не сомневаюсь. Они обязательно ухватятся за этот шанс.

– Ты ответишь?

– Да. Мне не хочется уходить от ответов. Ненавижу журналистов, но теперь общение с ними станет одной из моих прямых обязанностей. Нужно привыкать. Ты, кстати, тоже…

– Должен привыкать? Я стараюсь.

– Хорошо выглядишь.

– Как раз думал о том, чтобы сменить гардероб.

– Есть варианты?

– Очки в роговой оправе и пиджак горчичного цвета в чёрную клетку.

– Будешь походить на преподавателя.

– Того и добиваюсь.

– Но, кажется, и такой вариант будет неплохо смотреться. Сколько у нас времени до начала?

– Двадцать минут.

– Мог бы и соврать, что больше, – усмехнулся Ромуальд. – Удачи на первом в твоей жизни допросе. Сегодня тебе выпадает уникальная возможность – погрузиться в сей незабываемый процесс и начать ненавидеть журналистов так же сильно, как это делаю я.

– Удачи, – отозвался Илайя, обратив взор в сторону напарника по сцене.

Ромуальд больше ничего не говорил. Удаляться не спешил, продолжая стоять на месте. Воспоминания о событии, случившемся здесь же, несколько недель назад, до сих пор оставались живы, сейчас они пробуждались с новой силой. Ромуальд мысленно возвращался к тому инциденту и собирался пошутить относительно поцелуя на удачу сегодня. Идея показалась ему провальной, потому вместо слов Илайе адресовали ещё одну улыбку и выскользнули за дверь.

Илайя бросил взгляд в сторону отражения, словно рассчитывал, что оно даст дельный совет. Зеркало промолчало, пришлось довольствоваться результатом собственных размышлений и тоже покинуть туалетную комнату.